Мифическая суперженщина или просто женщина. Часть первая

У меня для этого текста случилось три спусковых крючка. Первый – о Фембайраме – в фейсбуке под объявлением о его проведении было много странных комментариев типа «а ритуальное сожжение чучела мужчины будет?», хотя там было приведено расписание и темы лекций и семинаров. В реале были еще более мракобесные шуточки, просто недостойные образованных людей. Второе – потом уважаемый пожилой поэт и гражданин мужского пола, когда его спросили о молодежной поэзии, не смог назвать ни одного мужского имени, назвал одно женское – Веру Полозкову и добавил, что все это эксгибиционистские штучки.

То есть он, видимо, эту поэтессу с кем-то путает. Но заметьте – мужских юных имен не было упомянуто вообще! А навскидку только женское – и то надо что-то уничижительное добавить! И третье – на прошлой неделе было несколько похорон нестарых еще мужчин, деятелей культуры и науки. И я взялась вспоминать всех поэтов вокруг меня, преждевременно умерших за последние пару десятилетий, и на 20 мужчин только одна женщина не справилась с судьбой. То есть мужчины-то свою роль в современной жизни и значение себя переосмыслить в свете изменений социума не могут. И многие захлебываются в отчаянии и депрессии.

Идет переформатирование маскулинности, а им кажется, что можно только самоупиваться скорбным духом «о темпора, о морес», и еще обвинять женщин. Ждать что какой-то новый Платон или Гегель придет и обоснует – можно еще долго. И возможно сия личность окажется и женщиной. Голда Меир тоже была просто женщиной в начале своей биографии. Но жизнь наша идет сейчас. Поэтому женщины, став достаточно образованными, сами пытаются разобраться со своим кризисом идентичности, в том числе и через поэзию, и другие виды искусства, и, разумеется, через социальное движение – феминизм, который вовсе не о том «брить ноги или нет», «все мужики – козлы», без ожидания мессии. Есть, конечно, и отдельные радикальные перехлесты у некоторых участниц движения.

Но двадцатый век оставил двадцать первому в нагрузку такой перегруженный образ идеальной женщины и культ совершенного/спортивного тела, что прям по аналогии со знаменитым «мастер спорта полковник Чингачгук» получилась «Мисс Вселенная банкирша, депутатка Чиччолина родила семерню не отходя от места трудовой деятельности». К «матери», «жене», «профессионалке» добавилась «любовница» с идеальным телом. Такое количество социальных ожиданий угробит кого хочешь, и женщины в таком количестве ролей и ожиданий просто заблудились. Перестало быть понятно, что нужно делать, чтобы быть «хорошей девочкой»: выйти замуж и родить? Получить образование? Или пойти работать? А куда впихнуть спорт? А секс?

Размышляя о давлении, оказываемом на девушек «коммерческой и потребительской версией женственности», с которой они вынуждены ежедневно сравнивать себя, могу сказать, что из такого сопоставления нельзя выйти победителем, потому что нельзя соревноваться с мифом. «Женщинам предлагается иллюзия того, что можно иметь абсолютно всё, быть абсолютно всем, причем в самой совершенной форме».

Даже несмотря на то, что все мы знаем, что стандартизированная красота и суперуспешность – это командный проект из глянца, который возникает в операционных и в Фотошопе, она отпечатывается в наших умах как идеал, достойный подражания.

Очень редко можно найти женщину, которая бы была довольна своими физическими данными и которая бы смирилась со своими несовершенствами. Вся косметическая индустрия наряду с эстетической хирургией основывается, по большей части, на стыде женщин за собственный внешний вид. Религия красоты завладела сознанием женщин в процессе развития женского движения, потому что природа не терпит пустоты. Она вернула женщинам то, что те потеряли, когда умер Бог. В предыдущем поколении изменение нравственных установок ослабило религиозные ограничения на сексуальное поведение женщин. Общество больше не придает сакрального значения девственности или супружеской верности, не требует от женщины покаяния в грехах или поддержания идеальной чистоты и порядка на кухне. Однако после разрушения пьедестала «достойной» женщины и до получения доступа к реальной силе и власти она лишилась прежней социальной среды, в которой у нее были внешние атрибуты значимости и признания. Благочестивые женщины раньше действительно назывались «достойными» (хотя они были «достойными» только до тех пор, пока оставались благочестивыми). В ориентированный на мирскую жизнь век, породивший феминистское движение, женщины перестали каждое воскресенье слышать, что они прокляты, но точно так же им перестали говорить и о том, что они «праведны». Если Дева Мария была «благословенна в женах», а добродетельная супруга знала, что «цена ее выше жемчугов», то все, на что может рассчитывать современная женщина, это услышать, что она божественно выглядит. Потому что современный мужчина только это готов сказать, а по поводу ума и таланта безотносительно красоты он не готов говорить.

Религия красоты и вечной молодости не только, подобно эху, отражает традиционные религии и культы, но и вытесняет их, беря на себя выполнение их функций. Это новая религия, созданная на основе старых, которая использует их испытанные техники мистификации и контроля над сознанием и пытается изменить мировоззрение женщин не менее радикально, чем любое другое вероучение прошлого.

Новая религия предлагает закалить женское тело в горниле красоты, чтобы затем, очистив его от окалины, придать ему «законченность». Обещание, которое христианство дает применительно к смерти, религия красоты дает применительно к боли: она учит, что «верующая» проснется на другом берегу в теле, исполненном света, очищенная от проклятия – не смерти, но принадлежности к женскому полу. В христианском раю человек освобождается от тела, а душа не имеет пола. В религии красоты женщина также очищается от проклятия своей половой принадлежности. Но на смену прежнему позору быть женщиной приходит новый позор – выглядеть некрасивой и старой женщиной.

Библейское понятие «первородный грех» оставило нам в наследство чувство вины за половое влечение. Мысль о женском несовершенстве стара как мир. Представление о женщине как о «несовершенном мужчине» существовало еще во времена Гиппократа и Аристотеля.

Продолжение следует…