«Призраки Гойи»: впечатления и размышления

Начинается фильм как обычная либеральная агитка: жестокая католическая инквизиция терроризирует несчастное ангелоподобное (но при этом сказочно богатое) еврейское семейство. Параноики-инквизиторы, потерявшие человеческий облик, захватывают несчастную и невинную девушку в свои застенки, где начинают жестоко пытать. Один из них, к тому же, совращает несчастную, преисполненную всех и всяческих добродетелей, лишенную даже тени порока.

Не люблю черно-белых изображений на экране, а тем более – в идеологии. Скажу честно – меня попросту раздражает маниакальная готовность либералов бездумно и скопом реабилитировать всех жертв инквизиции, всех жертв сталинских репрессий... Признаком хорошего тона у либералов является твердое убеждение в том, что если человек попал в католическую или сталинскую тюрьму, то это как бы автоматически делает всякое обвинение в его адрес облыжным, исключает возможность реального преступления с его стороны. Мол, о каком правосудии может идти речь, если даты осуждения приходятся на средние века или на сталинские годы!

К счастью, авторы фильма «Призраки Гойи» по такому примитивному пути не пошли. У стандартного начала был неожиданный конец. Правда, уже в начале у либеральной агитки есть кое-какая логическая нестыковка: невинную девушку (персонаж) подвергают всем мучениям ада, а вот Гойю (реальное историческое лицо), рисующего злые карикатуры на католическую церковь и инквизицию, и пальцем не трогают. Ну да ладно…

О инквизиция, исчадие преисподней, осененная католическим распятием-«крыжем»! Вздохни свободно, зритель, уверовавший в агитку, – по ходу действия врываются в город французские освободители, несущие с собой свободы и права «великой» французской революции. Гремит с экрана декларация прав и свобод человека! Вот оно, торжество справедливости, победа света над тьмой!

Но авторы фильма идут на смелый шаг: под слова текста декларации, читаемые диктором с пафосом, они дают кадры казней, зверств, грабежей «освободителей». Значит, не все так просто?

Оккупанты-наполеоновцы при большом стечении народа ликвидируют инквизицию, закрывают «Священную палату», сажают в тюрьму ее следователей-палачей, громко оглашают вердикт: эта средневековая дикость ушла в прошлое, отныне – свобода, равенство, братство, веротерпимость и никакой инквизиции! Подобные дантовским теням, выходят из застенков измученные узники католических «охотников на ведьм»…

Вот в этом месте либеральному масонствующему лжецу и включить бы в кадр счастливые лица, веселые пляски, радость на площадях. Еще бы, ведь «полки краснознаменные народу счастье принесли»!

Однако те, кто знают историю, уже поняли, к чему я клоню. Авторы фильма тоже, по-видимому, знают историю. Нет радости на лицах испанцев, избавленных от «чудовищного террора» испанской инквизиции. Нет в толпах «отныне свободных» людей с «защищенными правами» и благодарности. Если бы инквизиция была тем, чем ее рисуют современные либералы, то, надо думать, люди не преминули бы возблагодарить Бога за столь чудесное избавление от давящего постоянного кошмара быть обвиненным по вздорному навету и попасть в застенки с немыслимыми пыточными устройствами…

Ответьте мне тогда – почему же весь испанский народ, как один человек, поднялся против идеалов французской «великой» революции, взял в руки все, что отдаленно напоминало оружие, и вступил в борьбу? За католицизм, за своего короля, за – в том числе – и инквизицию? Есть ли тут какая-нибудь логика, господа?!

Гроза всенародной герильи продолжалась все годы наполеоновской оккупации Испании и в итоге смыла позор французского ига с ее прекрасных провинций. За что дрался испанский народ? За палку феодалов? За холодящий ужас религиозных наветов, чреватых сожжением на костре невинных людей? Можно ли поверить, что весь испанский народ состоял из недоумков, не понимающих своего счастья и сражающихся против своей собственной свободы?

Нет, господа! Свободой Испания считала свой католицизм и свои порядки. А импортное французское «освобождение» было понято и принято испанцами как рабство и проклятие. И вот торжество, столь красочно показанное в «Призраках Гойи»: испанский народ изгнал оккупантов и казнит тех изменников Родины, кто сотрудничал с оккупационным режимом. В тюрьму, где в цепях сидит в подземелье главный палач, великий инквизитор, летят не палки и не камни; испанский народ врывается туда, бережно освобождает своего «тирана» и почтительно, под руки ведет его, ослабшего в темнице, на почетное кресло. Теперь испанцы ликуют по-настоящему: вернулся король, вернулся католицизм, вернулась их инквизиция! И снова вопрос к либералам: если бы инквизиция была тем, чем вы ее рисуете, то народ, радостным воплем встречающий ее возвращение, следует признать народом-дегенератом. Рискнете ли вы обвинить в дегенеративности весь испанский народ? Или все-таки следует задуматься – а была ли инквизиция тем, чем ее изображают ретивые ультра-демократы?

Фильм «Призраки Гойи» не ответил на этот вопрос. Да и не должен был отвечать – хорошо, что он такой вопрос поставил. Легче всего отмахнуться от проблемы – сказать: мол, у нас Православие, инквизиции не было, это у римских схизматиков одно из их извращений истинной Православной веры…

Отчасти это сущая правда. И все-таки убежден, что сегодня православный человек не имеет права так отвечать, даже если элемент истины и присутствует тут безусловно. Христианам необходимо учиться по-настоящему защищать не только свою веру, но и свою историю. Католическая церковь – сестра нам, заблудшая, ошибающаяся – но сестра родная. И не христиане мы будем, если променяем ее родство на «прекрасную античность» (как у И. А. Ефремова) или на какой-нибудь культ вуду. Сейчас нам активно навязывают схему, в которой эпоха расцвета человеческого гения сменилась мрачным и омерзительным застоем, «веками, потерянными для цивилизации» христианского средневековья. Лишь усилиями гениев ренессанса, говорят нам, античность стала возвращаться в Европу, и в итоге гуманизм восторжествовал, «охота на ведьм» прекратилась, и началась «разлюли-малина»…

Людям старшего поколения эта схема, конечно же, напомнит о «хакамадинской» версии советской истории. Там тоже так же: вначале прекрасная царская Россия, где все было, и всем жилось хорошо, потом «десятилетия охоты на ведьм», мрачное и проклятое время СССР, и, наконец, «возрождение» (сиречь «ренессанс») в лице покойного Ельцина принесло народу «свободу, равенство, братство» и прочие гражданские деликатесы.

Но если мы, свидетели этой недавней истории, прекрасно и твердо знаем, что все было, мягко говоря, «не совсем так», то, может быть, стоит задуматься и о версии хакамад, распространенной на католичество? Как бы далеко ни отстояли Сталин и христианство – но клеймят их и ненавидят, как ни странно, одни и те же люди, одни и те же страты и партии!

Что за притча? Может быть, это инфернальные силы хаоса ополчились на силы порядка, ЛЮБОГО порядка, невзирая на внешние его одеяния и флажки на башнях?

Мы не против привлечения инквизиции к суду истории. Но, во-первых, почему говорит только прокурор, и нет у подсудимой адвоката? Правосудие ли это? А во-вторых, закон хорош, если он един для всех. Если судить инквизицию, то извольте на том же суде с теми же современными подходами, мерками судить и античность, и нехристианские цивилизации. А то что же получается? Лепятся два мифа, черный и белый, о средневековой Европе, в которой якобы ничего не было хорошего и доброго, о ее историческом окружении, в котором якобы не было ничего плохого и злого.

Говорю со всей ответственностью и призываю в свидетели всех честных, объективных антиковедов – никакой «прекрасной и гуманной античности», к тому же «растоптанной грубым христианством», никогда не было и в помине. Вы, сделавшие выражение «охота на ведьм» расхожим штампом, что же молчите вы о спартанской «критии» или дионисийских оргиях, когда обезумевшие греки носились по ночным дорогам, убивая всех попавшихся в экстазе без разбора? Отчего же молчите вы о реках крови, лившихся с алтарей античным богам? Отчего молчите вы, не свидетельствуя, что наши предки-славяне до христианства были кровожадными изуверами, в изобилии практиковавшими заклания людей в ритуальных целях? Где же ваше праведное негодование на самураев, закалявших каждый новый меч в печени ЖИВОГО крестьянина? Коротка ваша память, правозащитники, если забыли вы шумерские зиккураты и ацтекские пирамиды, откуда катились кочанами капусты головы жертв…

О «красавицах, сожженных на кострах» инквизицией, не вспомнил нынче только ленивый: и москвич Ефремов памфлеты писал в этом смысле («Тени изуверов»), и уфимец Воронов проехался в своей недавней статье по их памяти. Но хочу напомнить: те девушки, которых закладывали к себе в курганы наши придурковатые язычники-предки, тоже могли быть красавицами. И никак не меньше жертв инквизиции вопиет к ответу. Но в поговорки они не вошли и штампами речи не стали: невыгодно это «князю мира сего», у которого только под Крестом и могут вершиться злодейства…

Если бы современный человек – будь он трижды либералом и демократом – оказался в дохристианских временах по-настоящему, а не в эмпиреях своих маниловских мечтаний, то увидел бы он не только капители ионических колонн. Он решил бы, что оказался в аду. Археология и этнография, палеография и сравнительный анализ лишь чуть-чуть приоткрывают перед нами завесу над дохристианской преисподней, но в полной мере ее сейчас вообразить и представить никто не может. Однако и того, что мы знаем, достаточно, чтобы прийти в подлинный ужас. И, может быть, именно горькая правда о древности, о чудовищном состоянии человечества ДО христианства поможет нам понять особенности, суть, смысл, горькую необходимость работы инквизиторов? Не оправдать их, конечно, но постараться понять.

Вид горящего на костре человека ужасен. Но если вы будете знать, что этот человек украл чужого младенца, в компании себе подобных отморозков сожрал его, да еще предварительно пытал и надругался, – вы уже не будете столь непреклонны к судьям его, не так ли? Даже и сегодня такого рода секты существуют во множестве: откройте милицейские сводки, вчерашние газеты, хотя бы и толерантно-либеральные, пробегите по спискам пропавших детей, ритуально замученных, изнасилованных и задушенных детей. Поднимите статистику – сколько людей пропадают без вести, и задайте простой вопрос – куда это они деваются?

Если это есть ДАЖЕ сейчас, то вообразите, сколько этого было в средние века, когда жизнь была несоизмерима сегодняшней – тяжелее, голоднее, тоскливее. Когда не было ни телевизоров для развлечения, ни пылесосов с холодильниками для облегчения быта. С какими только отбросами человеческого рода не приходилось работать инквизиции, с какими только чудовищными и экзотическими в своем кошмаре сектами не приходилось ей сталкиваться… Понимал ли это народ? Не сегодняшний, которого легко одурачить мифами про «страшное прошлое», а тот, современный инквизиции, живущий с ней бок о бок народ? Понимал и поддерживал. Даже самые отвязные критики инквизиции вынуждены это признать. Им легче создать миф о массовом психозе целых государств, чем смириться с предположением, что психически больные ведьмы могли и в самом деле пожирать откопанные на кладбищах трупы в ритуально-магических целях…

Великий математик и политолог И. Р. Шафаревич отмечал в своей «Русофобии», что от ритуальных «эндурр» (оккультных самоубийств членов секты) в средневековье погибло куда больше людей, чем от костров инквизиции. Он же указывал, что на одного, сожженного католиками, приходится десяток, сожженный протестантами. Но тихий голос многогранного гения утонул, конечно, в потоке истерических воплей «правозащитников» и любителей веротерпимости.

Именно об этом думал я, просматривая «Призраки Гойи», именно об этом предлагаю подумать всем авторам и читателям наших «Истоков», поспорить, поискать истины, а не заказного политического штампа, попахивающего сатанизмом…