Признак хорошей литературы – сопереживание героям

– Каким было ваше детство?

– Так получилось, что я – сугубо столичный житель. Родился в Целинограде, который теперь стал столицей Казахстана, потом переехал в Омск, который некогда был столицей колчаковской России, затем перебрались в Уфу, где закончил школу и получил первые свои публикации. А потом были восемь лет жизни в Москве… В те времена население нашей страны отличалось высокой мобильностью. Достаточно было уехать в Сибирь, на целину, где молодым специалистам сразу давали жилье. Так произошло и с моими родителями. За советское время им удалось поменять шесть квартир, не имея за спиной никакого блата.

– А когда вы в себе ощутили литераторский зуд?

– Писать начал в Омске, с первого класса вел дневник. Конечно, он был детским и фиксировал то, что происходило вокруг меня. Увлекался чтением, брал книги в библиотеке. И однажды, классе в шестом, взял книгу «Динка» В. Осеевой и ее потерял. Как рассказать родителям?! Что скажут в библиотеке?! В то время штраф, в случае потери, составлял десятикратную цену. Я долго размышлял над тем, как выйти из положения, и решил написать свою книгу, чтобы ее продать и так расплатиться. А так как в то время очень увлекался историческими романами, то и решил состряпать некий исторический ужастик про запорожских казаков, шляхту, дыбы и костры. Даже написал несколько глав, а потом... история с «Динкой» разрешилась сама собой – я просто принес в библиотеку другую книгу.

– А вы храните те свои детские опыты?

– Почти ничего не осталось. Слишком много переездов на одну душу населения. Вообще, если бы не интернет, вообще ничего бы не осталось. Кстати, лет пять назад произошел любопытный случай: в моем ЖЖ (livejournal), в ленте новостей увидел факсимиле собственного стихотворения, которое написал еще в юности. Причем автор там был указан другой. Но я-то свою руку узнал. Оказалось, когда-то, в конце 80-х подарил это стихотворение малознакомой девушке, а она, обнаружив его через много лет в своих бумагах, решила, что оно принадлежит ее бывшему сокурснику.

– Когда вы начали заниматься переводами?

– К седьмому классу я самостоятельно изучил польский язык. Тогда продавались книги и журналы, газеты на польском. Исходил из своего бюджета – покупал то, что было недорого. И вот меня заинтересовала книга притч, рассказов польского писателя Богдана Емелиты.

Особенно понравился рассказ «Прекрасная земля». Действие в нем происходило в нашей обыденной реальности, но какая-то чертовщинка присутствовала. Сюжет такой: староста, который пишет доклад, отвлекается на шум. Выбегает во двор. А там стоит некий Бербак, которого несколько лет назад уже похоронили всем селом. И он удивлен, что в его доме теперь живут другие люди…

На меня эта история произвела сильное впечатление, и я захотел ей поделиться с кем-нибудь. Но как? Польского-то вокруг никто не знает. Вот и стал переводить. Первым слушателям моего перевода стал мой дед.

– С какими сложностями сталкивается переводчик?

– Автор, которого переводишь, должен быть близок для тебя. Ты должен быть ему созвучен. Иначе ничего не получится. Например, Тадеуш Ружевич, которого я в свое время переводил, мне понравился тем, что полностью отказался от рифмы, метафор. Его отличает внутренняя рифмовка и особая интонация.

– Как вы пришли в журналистику?

– Я, прежде всего, хотел быть литератором. В Уфе посещал литобъединение при «Ленинце», хотел понять, имеет ли смысл продолжать писать, прошел обсуждение. Потом в «Ленинце» опубликовали мои стихи, рассказы, так и пошли публикации. В какой-то мере сожалею, что найдя тогда в Уфе литературную среду, уехал в Москву.

Хотя в Москве был генеральным директором литературно-издательского агентства Руслана Элинина. Это было первое частное агентство в Союзе. И в нем печатались Владимир Сорокин, Татьяна Щербина, Лев Рубинштейн, Тимур Кибиров, Константин Кедров... В общем, все те, кто сейчас считается визитной карточкой андеграунда восьмидесятых. Именно в нашем агентстве они стали выходить из этого «подполья».

А потом уехал в Иваново и неожиданно для себя оказался в роли корреспондента областной молодежки. Так и началась моя журналистская биография. В Уфу вернулся лишь 1 июня 2004 года, и с того же дня стал работать в газете «Уфимские ведомости».

– В каком состоянии сейчас находится современная литература?

– Я бы назвал это состояние странным, специфичным.

Например, в 60-е годы на вопрос о том, кто и что является современной литературой, мы не задумываясь назвали бы десяток имен, выдающиеся произведения. Теперь ранжирование в литературе исчезло, это легион имен. Они попадают в поле зрения читателя и нельзя сказать, что непредсказуемо или незаслуженно. Но тут большое значение имеет случайность, внелитературные мотивы. Так сказать, контекст, в котором пребывает автор. Произошло какое-то снисхождение, деградация на уровне мастерства. А может быть и поменялся сам читатель. Признаком хорошей литературы, на мой взгляд, является сопереживание героям книги. Теперь же таких книг почти и не встретишь.

– Что произойдет с печатными изданиями (газетами, журналами)? Вытеснит ли их интернет?

– Газеты и журналы не исчезнут, они будут видоизменяться, превращаться в клубы. В США каждый городок выпускает свои газеты, а там с интернетом проблем нет. Газета не может быть для всех, как это было раньше, но газеты и журналы должны стать интересными, вызывать эмоции, чтобы их хотелось читать.

– Многие родители жалуются на то, что их дети совсем не интересуются чтением.

– Так дети и берут пример с родителей… В советские времена мы все читали книги, потому что это была традиция, переходящая от взрослых к детям. Формировать любовь к чтению нужно с детства, читать на ночь интересные книги, вместе выбирать литературу.

– Современный литературный герой в психологическом, философском смысле – кто он?

– Это рефлектирующий человек, попадающий, грубо говоря, в шизофреническую ситуацию. Как правило, он занят выживанием, зарабатыванием денег. Вся человеческая жизнь состоит из тревог о хлебе насущном, а вот душа идет по дороге одиночества. Мечется от крайности в крайность. Есть такое высказывание: «Тоска по томлению по отсутствующему в ней Духу Святому». Это Мейстер Экхарт сказал когда-то. У современного героя на месте души сквозит дыра, которую он пытается заполнить информационным хламом. Да только не получается никак. И это чувство собственной неполноты преследует современного человека.