Беседа с Великим князем

Сегодня много и подробно пишут о страшной участи, постигшей последнего Государя и его семью в Екатеринбурге в ночь с 16 на 17 июля (все даты здесь и ниже приводятся по новому стилю) 1918 года.

За месяц до этого – первым из императорской фамилии – погиб брат Николая II великий князь Михаил Александрович (который до рождения царевича Алексея был наследником престола и в пользу которого отрекся Государь): вместе со своим верным секретарем Н. Джонсоном, англичанином родом, он был расстрелян в окрестностях Перми в ночь на 13 июля. Тела их были брошены в доменную печь Мотовилихинского завода.

На следующий день после убийства царской семьи, в ночь на 18 июля, по дороге из Алапаевска на Синячиху совершилось зверское убийство великой княгини Елизаветы Федоровны (сестры Государыни), великого князя Сергея Михайловича, князей Иоанна, Константина и Игоря Константиновичей (сыновей великого князя Константина Константиновича, поэта, в русской литературе известного под инициалами К.Р.) и самого молодого их них – 21-летнего князя Владимира Палея. Все они, вместе с двумя монахинями, сопровождавшими настоятельницу Марфо-Мариинской обители великую княгиню Елизавету Федоровну, были зверски избиты прикладами и сброшены живыми (огнестрельная рана в голове была позднее обнаружена только у великого князя Сергея Михайловича) в шахту.

Шахту забросали гранатами. Засыпали землей. Говорят, что великая княгиня Елизавета Федоровна, перекрестившись, бросилась в шахту сама. На груди ее потом нашли иконку Спасителя, подаренную ей Государем. Он молился перед ней, решив подписать отречение. На голове князя Иоанна была обнаружена перевязка, сделанная великой княгиней из носового платка.

Местный крестьянин, застигнутый сценой этого злодеяния, больше суток не осмеливался выйти из леса и рассказал потом, что из-под земли долго слышали глухие голоса и церковное песнопение.

30 января 1919 года (по другим источникам – 28-го) во дворе Петропавловской крепости были расстреляны великие князья Павел Александрович (сын Александра II), Николай Михайлович (известный историк), его брат Георгий Михайлович и Дмитрий Константинович. Перед казнью их, по свидетельству врача тюремной больницы, заставили рыть себе могилы. Великий князь Дмитрий Константинович громко молился о спасении душ своих палачей. Великий князь Николай Михайлович был расстрелян с любимым персидским котом на руках.

Строго говоря, род Романовых в мужском колене прервался со смертью 14-летнего императора Петра II (умершего от оспы в Москве в 1730 году), сына царевича Алексея Петровича и принцессы Шарлотты-Христины-Софии Брауншвейг-Вольфенбюттельской, т.е. внука Петра Великого от первого брака с Евдокией Федоровной (Лопухиной). Но в России не было салического закона (согласно которому корона передается лишь в мужском колене), как во Франции, например. Поэтому (после Анны Иоанновны, номинального 13-месячного правления младенца Иоанна VI и 20-летнего – день в день! – счастливого царствования Елизаветы Петровны) престол, с воцарением сына дочери Петра Великого – Петра III, перешел к Гольштейн-Готторпской линии Романовых: не имевшая официального наследника императрица Елизавета призвала в Россию сына своей сестры Анны от брака с герцогом Карлом-Фридрихом Шлезвиг-Гольштейн-Готторпским.

После гибели прямых наследников императоров Александра III и Николая II право на престол, по старшинству, перешло к мужскому колену, идущему от Александра II.

У императора Александра II Николаевича от брака с императрицей Марией Александровной (урожденной принцессой Гессен-Дармштадтской) было шесть сыновей и три дочери. Старший сын, наследник престола, Николай, умер от менингита в возрасте 21 года в Ницце в 1865 году. Второй сын – Александр – вступил на престол в 1861 году, после цареубийства на Екатерининском канале, под именем Александра III (его вторым сыном был Николай II).

Третьим сыном Александра II был великий князь Владимир Александрович (1847–1909), главнокомандующий Петербургского военного округа и войсками гвардии. Великий князь был меценатом и первым, кстати, финансировал «русские сезоны» С. Дягилева. От его брака с великой княгиней Марией Павловной (урожденной герцогиней Мекленбург-Шверинской) у него было четверо сыновей. Старший, Александр, умер в младенчестве. Второй сын, Кирилл, родился в Царском Селе 12 октября 1876 года. В 1905 году великий князь Кирилл Владимирович женился на Виктории-Мелите, принцессе Великобританской и Ирландской (дочери герцога Альфреда Саксен-Кобург-Готского и великой княгини Марии Александровны), ставшей в православии великой княгиней Викторией Федоровной (1876–1936).

У них было две дочери, Мария и Кира, и единственный сын – Владимир – правнук Александра II в мужском колене, нынешний Глава Российского Императорского Дома.

В 1917 году Великий князь Кирилл Владимирович переехал с женой в Финляндию. В 1922 году принял звание блюстителя русского престола, а 31 августа 1924 года объявил себя императором, присвоив своим детям великокняжеский титул. Кирилл Владимирович скончался под Парижем 13 октября 1938 года. Погребен с супругой в Кобурге, в семейной усыпальнице герцогов Кобург-Готских.

13 августа 1948 года в Лозанне Великий князь Владимир Кириллович сочетался браком с Леонидой Георгиевной, урожденной княжной Багратион-Мухранской, дочерью наследника грузинского престола Георгия III и Елены Злотницкой, происходящей из дома графов Новина-Злотницких.

Великая княгиня Леонида Георгиевна родилась в Тифлисе 23 сентября 1914 года. 23 декабря 1953 года в Мадриде у великокняжеской четы родилась единственная дочь Мария, являющаяся сегодня официальной наследницей Великого князя. От брака с принцем Францем-Вильгельмом Прусским у Великой княгини Марии Владимировны есть сын – Георгий, соединивший в себе кровь российского и германского императорских домов – Романовых и Гогенцоллернов.

3 мая этого года в Париже Великий князь Владимир Кириллович и Великая княгиня Леонида Георгиевна соблаговолили ответить на мои вопросы.

– Ваше Императорское Высочество, в одних источниках говорится, что Великий князь Кирилл Владимирович, ваш отец, переехал с женой и двумя маленькими дочерьми в Финляндию летом 1917 года; а в воспоминаниях Великого князя Александра Михайловича, только что опубликованных в СССР, сказано, что во время революции ваш отец перешел пешком замерзший Финский залив, неся на руках беременную жену, а за ним гнались большевистские разъезды... А в августе в имении Эттер, расположенном в местечке Хайко, возле города Борго, родились вы.

Расскажите, пожалуйста, о том, как ваши родители оказались в Финляндии и об их дальнейшей жизни на Западе.

Здесь и далее на вопросы отвечает Великий князь Владимир Кириллович:

– Мои родители смогли покинуть тогдашний Петроград, когда у власти было Временное правительство. Они переехали в Финляндию вместе с моими сестрами Марией и Кирой. Моя мать была как раз в ожидании меня в это время. Я родился, как вы сказали, уже в Финляндии, которая тогда была еще русской территорией. Поэтому я могу все-таки сказать, что родился в России, в Российской империи во всяком случае… И пробыли они там до 1920 года. Продолжалась война, а потом были трудности с выездами и сообщениями.

Но в 1920 году им удалось выехать. И они переехали через Германию и Швейцарию на юг Франции. Там они провели первую зиму. А летом 1921 года перебрались в то имение, которое купили (и которым я до сих пор владею) в Сен-Бриаке, в Бретани. С тех пор Бретань стала нашим домашним очагом за границей.

Что касается выезда родителей в Финляндию, то это произошло следующим образом. Мой отец, как известно, тогда командовал Гвардейским экипажем. Это была единственная морская единица, имевшая категорию гвардии. И одновременно, поскольку мой отец был адмиралом, под его командованием находилась береговая охрана на подступах к Санкт-Петербургу. Когда стало ясно, что помочь он уже ничем не может (а моя мать уже была в положении), он решил попросить отпуск. Так это и произошло.

А то, что пишут о замерзшем заливе, насколько я знаю, – это легенда. Конечно, в те тревожные дни переезд был связан с некоторым риском. Но я знаю, что им удалось перевезти в Финляндию достаточное количество нужных вещей, в том числе, например, столовое серебро. Это доказывает, что переезд не был бегством. Я знаю это хотя бы потому, что уже позднее, в 50-х годах, когда один испанский дипломат встретился в Финляндии с директором банка и тот сказал ему, что у него есть вещи, принадлежавшие Великому князю Кириллу Владимировичу и что он хотел бы их передать его наследнику. Это было для нас чем-то вроде свадебного подарка от моих родителей.

– 15 марта 1917 года Государь Император Николай II подписал отречение от престола за себя и за своего сына в Пскове. В тот же день в подмосковном селе Коломенском произошло явление Божией Матери Державной…

– Да, у этих двух событий связь самая тесная. Как сказано в акафисте этой иконы, она явилась «в дни лютых скорбей и злых обстояний». Богородица изображена на ней держащей скипетр и державу – символы царской власти. Конечно, от воли Божией будет зависеть, когда Она вручит их России…

– Как вы относитесь, Ваше Высочество, к причислению к лику святых императора-мученика Николая II, царской семьи, Великой княгини Елизаветы Федоровны и погибших с ними слуг?

– Я отнесся к этому событию чрезвычайно положительно, с полным одобрением. Как вы знаете, это коснулось не только наших близких родственников – Императора и его семьи: наша Церковь за границей причислила к лику святых целый сонм новомучеников. Я считаю, что эта канонизация во многом способствовала началу тех перемен, которые мы сейчас наблюдаем в самой России.

– Какое впечатление оставили у Вашего Высочества люди из Советского Союза, которых вы встречали, по сравнению с западными людьми? Как вы полагаете, исчез ли окончательно прежний тип русского человека и заменил ли его гомо советикус?

– Я убежден, что исконный тип русского человека (хотя гомо советикус был, безусловно, создан и в какой-то степени существует) в самой глубине души нашего народа по-прежнему жив. Это впечатление мы оба с Великой княгиней вынесли из многочисленных встреч с приезжавшими из Советского Союза. Причем это были люди из самых разных слоев современного общества и из разных частей России.

– Кажется, у Пьера Жильяра приводится одна печальная фраза императрицы Александры Федоровны. Наглый охранник спросил государыню, разговаривавшую с детьми по-английски, не разучилась ли она говорить по-русски. Императрица посмотрела на него и ответила: «Русские стали не верны».

Сегодня это тот же народ, что семьдесят три года назад позволил изменникам и самозванцам сесть себе на шею, позволил пролить августейшую кровь. Какие чувства у вас, Ваше Высочество, вызывает этот народ-страдалец и народ-злодей? Не заслужил ли он те испытания, которые выпали на его долю?

– Я глубоко убежден, что невозможно винить потомков за то, что творили их отцы. Это и против моих христианских принципов и вообще бессмысленно. Не приходится сомневаться, что русский народ страшно пострадал во время революции и позднее – от ее последствий. Мое сердце болит за этих людей, как и за моих родственников, потерявших тогда жизнь – и совершенно зря, и несправедливо.

Что касается ощущения вины русского народа, то такого чувства у меня фактически нет. Я склонен смотреть на трагедию нашего народа с большим сожалением и с душевной болью, когда я думаю обо всем происшедшем и о том, что, возможно, ему еще предстоит пройти до того момента, когда наше отечество сможет вернуться к нормальному образу жизни. На это теперь появились большие надежды. К прежнему, во всяком случае, возврата нет.

Ощущения обиды по отношению к народу у меня никогда не было и, насколько я могу судить, не было его и у моих родителей, переживших происшедшее гораздо ближе меня. Я благодарю Господа Бога, что у меня это ощущение абсолютно отсутствует, потому что жить с чувством обиды или с желанием мести было бы невыносимо.

– Сегодня в Советском Союзе под хоругви Православной Церкви, под знамена монархизма, кроме чистосердечных приверженцев императорской России, встают из своих личных, политических или карьерных соображений и правые, и бывшие коммунисты, и новые экстремисты разного толка…

– Явление это вполне понятное. При всяких больших переменах люди разделяются на тех, кто искренне их приветствует, и тех, кто пытается любыми средствами укрепить свои позиции и занять выгодное положение. Так бывало во всех подобных ситуациях. Я был живым свидетелем тому в других странах. Это проявление, можно сказать, человеческой слабости. Главное, что всегда находятся люди твердых принципов. И с такими я уже встречался.

– Вы поддерживаете, Ваше Высочество, связь с монархически настроенными кругами в Советском Союзе?

– О монархических настроениях в самых разных кругах общества я, конечно, знаю. Мне пишут многие: я получаю по три-четыре письма в день. Раньше это было немыслимо. Это началось после интервью, появившегося в «Огоньке». Характерно, что большая часть этих писем – от людей сравнительно молодых или совсем молодых… Мне приходилось и раньше встречаться во Франции и в Испании с учеными, с деятелями культуры – в чужих, конечно, домах, не у меня. Некоторые из этих контактов я поддерживаю до сих пор.