"Гость из будущего" или Сын своего отца

Прошло более двух столетий, а дух этого маленького эльфа витает над землей, до сих пор потрясая человечество, как сказал Эйнштейн, «звучащей гармонией мира».

За 35 лет жизни им написано 626 сочинений – в том числе 41 симфония, 21 фортепианный концерт, 23 струнных квартета, 17 фортепианных сонат, 11 опер, среди которых самые известные «Свадьба Фигаро», «Дон Жуан», «Волшебная флейта». Моцарт – это «Маленькая ночная серенада», но это и величественный «Реквием».

27 января 1756 года на свет появился мальчик – «чудо, которому бог повелел родиться в Зальцбурге» в семье Леопольда Моцарта и Анны Марии Пертль. Из шестерых детей у супругов осталась только дочь Наннерль, и вот теперь за все потери судьба смилостивилась и послала им седьмого ребенка, будущего музыкального гения, которому дали имя Вольфганг Амадей. Наннерль обладала исключительно тонким слухом, и отец с удовольствием обучал ее на клавире, но то, что проделывал четырехлетний мальчуган, превосходило любые фантазии. Осторожный Леопольд внимательно наблюдал за его развитием, удивляющим и пугающим своей стремительностью.

Для Леопольда Моцарта Зальцбург не был родиной, но был его судьбой. Восемнадцатилетним молодым человеком он прибыл сюда из Аугсбурга учиться в университете, хотя в детстве обнаруживал музыкальные способности, которые проявлялись в церковном хоре и в гимназических спектаклях. И в Зальцбурге им было принято решение пожертвовать юридическими науками ради музыки. В 21 год он становится музыкантом и камердинером графа Турна, затем служит у архиепископа фон Шраттенбаха; через три года Леопольд – уже скрипач придворной капеллы, а вскоре и вице-капельмейстер. Его композиторская деятельность постепенно приобретает известность, а труд «Опыт основательной скрипичной игры», являющийся трактатом и практическим руководством, приносит ему всеевропейскую славу.

Осознание гениальности ребенка перевернуло все собственные честолюбивые планы Леопольда. Отныне его педагогический талант будет принадлежать только сыну, и он покажет это маленькое чудо просвещенному миру. Отец начал учить Вольфганга по нотной тетради, составленной им для Наннерль (и поныне эти менуэты используются в репертуаре современных моцартов). А вскоре в ней стали появляться и первые опусы сына. Сочинение было любимым делом Вольфганга, от которого порой приходилось его отрывать. Тогда между занятиями музыкой он ловил мотыльков, стрелял из игрушечных ружей, возился с домашней кошкой. Обыкновенный перенос игрушек из комнаты в комнату мог сопровождаться игрой на скрипке или пением торжественного марша.

Так до конца своих дней он и жил под аккомпанемент музыки, постоянно звучащей в его душе. В одном из писем отцу Вольфганг сообщал: «Я, так сказать, торчу в музыке весь день». Он научился скрывать высокое напряжение мысли под маской беспечности и озорства. Но возбуждение все-таки находило выход: забывая обо всем, странно двигая пальцами, он что-то напевал, вскакивал, садился и внезапно погружался в задумчивость.

Отец мудро царствовал в мире сына. Зная себе цену как музыканту и воспитателю, он не переоценивал свой скромный талант композитора. Серьезно занявшись образованием малыша, Леопольд практически оставляет сочинительство, поэтому пополняет учебную тетрадь Вольфганга художественными пьесами композиторов, заслуживающих внимания.

Леопольд Моцарт, имеющий звание придворного капельмейстера, безусловно, писал музыку. Но какую? Склонный в собственных произведениях скорее к раздумью, нежели к веселости, тем не менее, он сочинял оркестровые пьесы развлекательного характера в угоду непритязательным вкусам местных обывателей. И часто повторял итальянскую пословицу – «не тот прекрасен, кто красив, а тот, кто нравится». Чтобы жить, надо было нравиться почтенной публике. Леопольд достиг в этом известных успехов и даже привнес кое-что от зальцбургской балаганности в свои вкусы и привычки.

Он и впоследствии будет придерживаться мнения, что написанные произведения должны быть востребованы. Отец наставлял сына: «Я рекомендую тебе во время твоей работы думать не только и не единственно о музыкальной, а также и о немузыкальной публике. Ты знаешь, что на десять истинных знатоков приходится сто невежд, так что не забывай о так называемом «пополаре» (по-итальянски «популярном» – Авт.), которое щекочет и длинные уши…».

Моцарт-младший тоже заботился о доступности своей музыки, в частности, клавирных концертов, которые «создают переход от слишком «тяжелой» к легкой музыке, они блестящи, приятны для слуха, конечно, если не отличаются пустотой». И далее Вольфганг размышляет: «Временами лишь знатоки могут получить полное удовлетворение, но при этом и непонимающие также будут довольны, не зная почему».

Люди той эпохи, воспитанные на музыке Гайдна и его предшественников, не могли не наслаждаться благозвучием сочинений своего современника. И если даже не ощущали до конца их глубины, то душой чувствовали изящество и красоту звучания. Как было не удивиться светлой музыке создателя «Волшебной флейты», написанной в последний – печальный – год его жизни. В ней вновь сверкнула улыбка юного Моцарта, зазвучал его смех, и теплым дождем пролились райские мелодии.

Произведения Амадея непередаваемо прекрасны, они представляют собой вершину классического идеала. Хотя не все современники соглашались с такой оценкой его творчества: очень часто гармонические поиски Моцарта казались им уродливыми и нестройными. Современники не приняли его «Диссонанс-квартет», в разработке которого автор использовал незнакомые ранее тональности. Произошло то же самое, что происходит с современной музыкой. То, что кажется нам сегодня безобразно диссонирующим, наверняка, просто непривычно слуху, а впоследствии может оказаться вполне благозвучным и привлекательным.

Нельзя сказать, что всю музыку Моцарта не принимали. Его оперы «Свадьба Фигаро» и «Дон Жуан» вызвали настоящий фурор в Праге, хотя в столь любимой Вольфгангом Вене их сочли не соответствующими столичному вкусу.

Душа художника искала новых путей развития музыкального искусства. В отличие от отца, сын не принадлежал своему веку, веку Просвещения. В его чертах уже проглядывал тип художника-романтика. Но пока что Моцарт, в отличие от истинных мечтателей, не бежит в музыку от «забот суетного света». Его творчество не автобиографично. «Страницы его партитур, – пишет искусствовед Б. Кац, – не прочтешь, как строки дневника, – одним словом, его не запишешь в типичные романтики». Но как сложившийся художник Моцарт был их предшественником, и в своем веке оказывался «гостем из будущего». Да и непрактичность Вольфганга противоречила обычной житейской хватке немецких музыкантов XVIII века. «Неумение жить» роднит его с композиторами грядущего XIX века – Бетховеном, Шубертом, Вагнером…

Леопольд не мог понять, сколь велика его роль (вина? заслуга?) в том, что сын стал именно таким человеком – опередившим век, явившимся в мир несколько преждевременно. Отец искал ответа. Детство, продуманное и организованное им, – не было ли оно оранжереей для взращивания этого диковинного цветка? Гений гением, но кто же из композиторов – до Вольфганга Моцарта – имел такое детство? Кто еще с рождения оказывался в атмосфере чистого творчества, идеальных условий, радости и наслаждения от непрестанного музицирования? Безусловно, неведомый ранее тип музыканта с тонкой душой и особым взглядом на мир и искусство «был порождением великой школы Леопольда Моцарта» (Б. Кац).

…Когда шестилетний малыш сидел за инструментом, лицо его делалось серьезным и сосредоточенным. С удивлением глядя на этот стремительно развившийся талант, многие опасались за его долговечность. Прелестный ребенок был настолько законченным артистом, что отец решился предпринять путешествие за границу и показать высокое искусство обоих детей. Так состоялась первая краткая поездка в Вену, где выступления вундеркиндов затмили все привычные чудеса дворцовых кунсткамер. Прекрасный прием в австрийской столице означал для Леопольда, что музыкальный успех будет обеспечен при любом аристократическом дворе Европы.

С 1763 года начались годы странствий. Двое детей и жена терпеливо переносили жизнь на колесах. Сани, кареты, дилижансы, бесконечные почтовые станции. Нужно было быть авантюристом, чтобы совершать такой маршрут: Кельн, Брюссель, Париж, Версаль, Лондон… Но игра стоила свеч. Дворцы, гостиные, щедрые подарки и деньги, много денег… Казалось, дорогам не будет конца: Лион, Женева, Лозанна, Цюрих. Здесь «маленьких волшебников» ожидали прекрасные оркестры, соборы, замки, музеи. И, наконец, Аугсбург, Мюнхен – Зальцбург! Путешествие длилось три с половиной года. Отец проявлял себя незаурядным импресарио, устраивая публичные концерты детей перед богатой публикой. Поездка оправдала себя и принесла семье Моцартов солидный доход.

…Прошло некоторое время, и на горизонте их устремлений забрезжила Италия – главный музыкальный центр оперного искусства. Леопольд считал нужным показать тринадцатилетнего Амадея в Милане, где готовилась постановка его оперы «Луций Сулла». В то время молодой музыкант уже был на службе у зальцбургского архиепископа, графа Иеронимо Коллоредо, которому не нравились его постоянные разъезды и невыполнение обязанностей концертмейстера. Вольфганг, дороживший только свободой и «умножением своих талантов», пишет Коллоредо прошение об отпусках, на что граф немедленно накладывает резолюцию: «Придворному ведомству приказываю, чтобы отцу и сыну было дано разрешение в дальнейшем искать свое счастье в другом месте». Это означало отставку, ставшую для Леопольда катастрофой. Теперь он лишается сына – из тесного мира Зальцбурга Вольфганг, совершенно не имея жизненного опыта и самостоятельности, уезжает в Вену. Разлука с сыном привела Моцарта-старшего в полную растерянность.

Как-то раньше не приходило в голову, что невозможно быть вечным наставником и хранителем своих детей. Рассудительный Леопольд не мог не знать, что люди не остаются «на всю жизнь двенадцатилетними», но, тем не менее, повзросление «маленького чуда» оказалось для него неожиданным. Сын больше не нуждался в его советах, а в вихре напряженнейшей жизни Вольфганга отец теперь был лишь почетным гостем, что совсем не привлекало деятельного Леопольда. В свое время кем он только не был для ребенка-артиста! В поездках его часто принимали за камердинера при юном князе, что совсем не обижало – он действительно был слугой, главнокомандующим во всех вопросах. Кем он стал теперь? Только отцом. В своем одиночестве вспоминал ли гордый Леопольд о прошлом? Перечитывал ли письма и продолжал ли свой мысленный диалог с сыном?

Леопольд умер 28 мая 1787 года. Сын пережил отца лишь на 4 года.

В своей книге Альберт Эйнштейн написал, что в памяти потомков Моцарт-старший «остался только как отец своего сына». А мог ли он желать от памяти чего-либо большего!