Чужой, незнакомый взгляд. Те же открытые серые глаза. Тот же огонек в них. Смотрит ясно, а что думает – понять трудно.
Встревожилась. Подошла ближе. Положила руки на плечи мужа. Пристально влипла глазами в промасленное мазутом лицо.
Улыбнулся. Отвел руки жены. Погладил по мягким светлокурым волосам подбежавшего сынишку. Вскинул его под потолок и, под звонкий смех ребенка, засмеялся сам…
– А с чего бы хворать, Ксеня? Не такие года!
Гранатов колесом выгнул могучую грудь. Напружинил мышцы, хрустнул костями плеч.
– На сто лет хватит! Так-то!
За ужином чутко всматривалась Ксеня. Чудной какой-то стал муж. Смотрит широко открытыми глазами, будто бы прямо, а мимо. То искорки вспыхнут, то серые огромные яблоки глаз закроются непривычной для Ксени, нелепой какой-то загадочностью.
Больно кольнуло сердце Ксени. Жгутом хлестнула мысль по мозгам:
Встала. Положила в кроватку уснувшего на коленях сына. Приготовила постель себе и мужу.
– Ложись. Устал, а завтра опять на работу.
Опять чужой, вдумчивый взгляд милых глаз.
Встал. Из кармана вынул записную книжку, чертежи работ и газету.
Ткнул мохнатую голову под абажур лампы.
Прищуренными глазами, из-под угла подушки, следит Ксеня за мужем.
На чертежи Гранатов бережно расстелил газетный лист. Долго читал, думал. Из записной книжки вырвал несколько листочков. Куда-то в угол под потолок убежал взгляд.
Голубем в клетке забилось сердце Ксени.
– Ей письмо пишет, – подумала.
Тихо опустила ноги с кровати. Села. Впилась в лицо мужа глазами.
«Попался», – мелькнуло в голове Ксени.
– Лева! Я не могу! Ты… ты сам приучил меня к правде. Я хочу знать правду. Ты… ты любишь другую?! Ты пишешь письмо ей?..
Встал. Подошел к кровати. Пристально посмотрел в глаза жены и сел рядом с ней.
Ксеня откинула обнимающую ее руку. Краска негодования залила ее лицо. Гранатов молча любовался женой.
– Да, Ксеня. Правда – это моя жизнь. Исчезни правда с земли – руки на себя наложу.
– Лева! Неужели в два года я тебе надоела? Неужели…
– Ксеня! Не скрою – я влюбился.
Побледнела Ксеня. Судорожно сжала руку мужа, прижала ее к самому сердцу:
– Слышишь, чувствуешь, как оно бьется! Неужели не жалко?
– Человек не должен быть достоин жалости…
– Опять мораль? Не хочу!.. Скажи – кто отнял тебя у меня, у него, – и Ксеня пальцем показала на разметавшегося во сне светлоголового сына.
– Идем к столу! Садись вот так. Вот видишь его? Это я пишу письмо ей. Я так влюбился в нее, что ни одного дня не могу прожить, чтобы не послать ей письма. И, если бы ты знала, как она ждет мои письма? Как впитывает их в себя и… потом показывает их всем, каждому. Мои письма читают сотни, тысячи людей…
– Бессовестный! Ты осрамил себя, ты осрамил меня и этого крошку. Твои любовные письма читают все кому не лень. А я? Я только за последнее время стала ловить на себе косые взгляды жены мастера и завхоза, а не догадывалась, что они знают о твоей любви, об измене мне, о моем позоре. Зачем… за что… Лева…
– Не о твоем позоре, Ксеня, знают мастер, завхоз и их жены. Нет! Они из моих писем, посланных ей…
– Скажи, скажи, кто она! Как имя ей?
– Как? Изволь! Ее зовут газета «Красная Башкирия».
Отпрянула Ксеня от мужа. Непонимающими глазами смотрела она на улыбающееся лицо. Смотрела.
– Вот видишь, мое письмо – оно так впитало в себя, что ни ножом, ни топором… Видишь, подпись «Граната». Мастер и завхоз догадываются, но не знают. Оттого и жены их косо смотрят на тебя. Оттого мастер и дает мне сложнейшую работу по чертежам, подкузьмить хочет. Классификации лишить хочет… А «Граната» взрывами ухает в каждом номере газеты, и близок день, когда любовь моя к правде, к ней, к газете – будет победительницей. Ксеня, я люблю газету. Я – рабкор! Волгарь.
Группа Башкирского Декамерона: https://www.facebook.com/groups/755532185202978/