Босые ножки

– А вот когда мы жили с Васькой, он меня душил.

– Нет, не то, – перебили ее.

– А вот еще Ден, гад такой, всегда хотел, чтобы я…

Тут она, Надя Лапина, девушка средней комплекции и неяркой внешности, если ненакрашена, перебрала по эпизодикам свои отношения или попытки отношений за всю двадцатисемилетнюю жизнь. И поняла, что не было в её жизни парней, которым было на неё всё равно. Нет, в природе таких парней был миллион, и даже больше. Но ни её чувств, ни даже любопытства они не вызывали. Она подробно начала разбирать этот аспект вслух, и вдруг Мурка-Мурёночек, супермодная девчуля с губами-варениками, перебила:

– Стоп, я поняла, твой интерес зажигается не на внешность парня, ни на его положение! А на то, что парень на тебя смотрит, подходит, что-то для тебя персонально делает, выделяет тебя как-то.

И Нэлька, русалка с вечно-распущенными длиннющими волосами:

– Разведенец был красивый, хоть и седой, – мечтательно вздохнула Мурка.

– Угу, аж четыре раза красивый, столько раз женился и разводился, – ехидно поддакнула Нэличка.

– Одна из жен у него была модель, а первая вообще балерина, – сказала Лапина. – И наша завотделением в него была влюблена. Он вообще мужик очень хороший, я тоже даже было хотела замуж за него. Он меня горячим бульоном отпаивал, у меня горло болело. Мы на дежурстве вместе были. Еще мороз ударил, минус семнадцать, а я в капронках. Он меня даже домой после дежурства отвез. И всегда потом отвозить начал и подкармливать, как-то все время вместе в дежурства начали попадать, ну и завязалось. Хотя сначала я вообще не претендовала на него, там как раз бои шли между второй и третьей женой.

– Ага, а он к тебе свалил.

– А потом от меня, причем еще с претензиями – не любишь, мол, меня, не допрашиваешь, не пытаешь, рубашки молча гладишь, утюгами не кидаешь. Но я как-то любовь по-другому понимаю.

– Как по-другому то? – полюбопытствовала Нэлька, отбрасывая назад свои длинные пряди волос.

– Как в детстве. Когда кто-то нравится, ты бежишь и говоришь: «На тебе мою машинку, конфетку, а давай играть».

– Что-то по тебе незаметно, чтоб ты людям конфеты или машинки раздавала, – усмехнулась Мурка, сама себе плеснув в бокал немного вина.

– Я, может, и нет поначалу, но мне – да. В детстве, когда мне было пять лет, мы ходили в гости к знакомым, они жили далеко, на самом краю поселка. Там было поле с метеоплощадкой. Поле было опахано кругом, и поэтому по краю его были холмики из красного песка, на них росла земляника и мать-и-мачеха. У этих знакомых был сын Алька, совсем дикий мальчишка. Дом стоял далеко на отшибе, и он мало общался с другими детьми. И тут меня привели, сказали, вот тебе – девочка. Играй с ней. И вообще, не мешайте нам, как всё готово будет, мы вас за стол позовем. И мы остались с ним в этом бескрайнем просторе травы. Он повернулся и убежал, я стала куколок из травы и цветов делать. И вдруг он подходит с кулечком из лопуха, а в нем земляника и мне его отдает. И отбегает. А я же девочка вежливая, землянику съела, в лопух куклу нарядила и к нему подошла. Спасибо, говорю. А он говорит – там, на холмах, этой земляники! Хочешь, покажу? И мы ушли. Взрослые нас еле дозвались. Родители тогда наши хорошо дружили. Вместе в лес ездили за ягодами, грибами. А как-то на катере поплыли в верховья на пасеку. Отца тогда семь пчел укусило, он мёд помогал качать. А мы с Алькой в катере спрятались от пчел. Там в каюте двухэтажные откидные лежанки были. Мы играли. Потом как в школу пошли, в разные классы попали. И родители почему-то общаться перестали. В классе пятом все девчонки писали анкеты, вопрос был: кто тебе больше всех нравится? Среди мальчиков, среди девочек, из нашего класса, из другого. Ну, я и написала его. А он ко мне после подходит и говорит: – ты дура, Лапина, уо полное.

И как-то все выпили, отвлеклись, побалагурили на тему, что больше никому из них ноги не целовали. И Нэлька всё-таки не утерпела, спросила:

– А что дальше-то было?

– Ох, лучше бы мать ничего про нас не рассказывала. Меня так тогда в жар бросило. И я просто на него ни смотреть, ни говорить с ним не могла. Всё время стыдно было – помнит он или нет. Вот задичилась вся уже я, и кругами от него бегать начала. Он ко мне и подружек подсылал узнать, что случилось, и в школе после уроков отлавливал. А я ему – уйди, дурак! И потом ушла из школы в медучилище, чтоб уехать в город. Классика жанра, «Дикая собака Динго».

– А он красивый был? – задала вопрос Мурыся.

– Не знаю. Наверное. У него взгляд был особенный, я всегда чувствовала, когда он на меня смотрит: у меня спина горит, оборачиваюсь и в его глаза проваливаюсь. В общем, для меня до сих пор существуют только те мужчины, которые видят только меня. Остальные просто люди. Даже при таких раскладах несчастливой любви тоже хватает.

– Ты сама сложная. Поэтому. Но эдак все равно лучше, чем безответная. Я как в кого втюрюсь, так чем больше он ноль внимания, тем больше я за ним бегаю. Случайные встречи подготавливаю, поводы придумываю. Не жизнь, а сплошная стратегия. И даже если вымучаешь эти отношения, то всё равно чувствуешь себя сомнительно, всегда не уверена, нужна именно я или нет этому мужику, – вздохнула Мурочка-Мурыся, и понуро обняла свои коленки, поджав их к подбородку.

– Хорошо. Женился, двое детей, дом построил.

– Сама не видела его больше ни разу? Понятно. Хотя одну вещь он тебе подарил навсегда – безошибочную женскую интуицию, – подытожила тему категоричная русалка.

– А давайте завтра проверим. Меня тут пацаны на шашлыки звали, намекали, мол, с подружками приходи. Ты и нам расклад покажешь, – предложила Мурочка и стала собираться. И уже у дверей, бросив взгляд на бесчисленные туфельки, промолвила:

– А лапки у тебя до сих пор детский размер.

Нэлька её комплимент перебила жестким тоном:

– Давай быстрей, такси уже пришло, хорош повышать Надюхину самооценку. Она и без нас в этой жизни определит для кого она магнит.

ГАЛАРИНА

Группа Башкирского Декамерона: https://www.facebook.com/groups/755532185202978/