Мое ТМУ. Часть тридцать вторая

В расписании появились новые предметы. По спецподготовке Риммер начал читать нам курс – "непотопляемость и живучесть корабля". Учебники по непотопляемости были совсем новые – 1957 или 1958 года издания, каждый экземпляр имел свой собственный номер, и шли они под грифом "Для служебного пользования". Нас удивило, что в них, в качестве примеров, приводились эпизоды неудачных попыток сохранить на плаву линкор "Новороссийск", на котором произошёл взрыв в Северной бухте Севастополя в октябре 1955 года. Вроде совсем недавнее событие, а уже фигурирует в учебниках.

Я уже говорил, что гибель этого корабля явилась поводом для снятия с должности Главнокомандующего Военно-Морским Флотом СССР и разжалования в вице-адмиралы адмирала флота Советского Союза Николая Герасимовича Кузнецова, человека, очень уважаемого на флоте. Для того, чтобы было понятно людям, имеющим смутное представление о званиях в ВМФ, в переводе на армейские чины это выглядело так: маршала Советского Союза разжаловали в генерал-лейтенанты.

В советской прессе ни о гибели "Новороссийска", ни о количестве жертв тогда не было ни слова. Все это было, как говорится, "покрыто пологом тайны" и большинство людей в СССР ничего об этом не знали. Свято действовал принцип "Все хорошо, прекрасная маркиза". Ни секса, ни катастроф в СССР не было. Да и в учебниках, которые мы стали изучать на третьем курсе, разбирали не причину взрыва и его последствия, а приводили примеры халатности, которая способствовала гибели корабля.

За два предыдущие года учёбы в ТМУ мы кое-что слышали об этой трагедии. Иногда упоминали о ней на занятиях офицеры цикла ВМП, что-то рассказывали ребята, которые где-то что-то, краем уха... В основном те, кто плавал до училища.

Когда я в начале 1958 года, ещё первокурсником возвращался из своего первого отпуска, ко мне в поезде подошёл мужик. Сказал, что он около двух лет тому назад демобилизовался с флота, черноморец. Поговорили о том, о сем, он порасспрашивал меня о нашей жизни в училище. Про себя сказал, что служил на "Новороссийске". Меня это, конечно, заинтересовало. Стараясь не быть навязчивым, я все же стал аккуратно его расспрашивать, и он часа два рассказывал мне о том, что там произошло. Хоть и прошло с тех пор более двух лет, рассказывал он эмоционально. Оно и понятно, такое пережить.

Здесь я прервусь и постараюсь сжато рассказать и о самом "Новороссийске", и о его гибели. Обычно, говоря о погибших кораблях советского военно-морского флота, перед словом "гибель" употребляют прилагательное "героическая", но здесь оно не совсем уместно. То, что я рассказываю об этой трагедии, в основном стало известно мне из прессы и интернета в последние годы. Что-то осталось в памяти ещё с училища. Кроме того, в конце 60-х годов мне по работе довелось побывать на всех флотах. И практически везде, при разговорах с офицерами, как говорится, в неформальной обстановке, рано или поздно речь заходила и о "Новороссийске".

Для флота это была кровоточащая незаживающая рана. Конечно, я ни в коем случае не претендую на звание знатока деталей этой трагедии. Я и не собирался о ней рассказывать, как-то зацепился за "Новороссийск", говоря об учебниках. Решил коротко пояснить, о чем идёт речь.

До 1948 года корабль входил в состав итальянского военно-морского флота и носил имя "Джулио Чезаре" ("Юлий Цезарь"). Спущен на воду он был, по-моему, в 1913 году, но в Первой мировой войне участия не принимал.

Советскому Союзу корабль был передан при разделе итальянского флота между СССР, США, Англией и Францией после окончания второй мировой войны.

В 1948 году он вошёл в состав нашего флота с именем "Новороссийск".

Говорят, что итальянские моряки восприняли передачу их линкора коммунистам, как оскорбление. Особенно негодовал знаменитый итальянский подводник князь Валерио Боргезе. Во время войны он возглавлял лучшую в мире группу подводных пловцов-диверсантов, которым, в числе других дерзких операций, удалось взорвать в одном из египетских портов два английских линкора.

К 1948 году это был корабль, мягко говоря, в возрасте, да и состояние его не делало чести итальянским морякам. Хотя они знали, что он будет передан одной из союзных держав, не знали только, кому.

28 октября 1955 года линкор вернулся в Севастополь из последнего похода и встал у бочки на своё штатное место в ста метрах от берега. Кроме экипажа на линкоре находилось около двухсот человек курсантов, военно-морских училищ, прибывших на практику, и солдат, накануне переведённых с ликвидированной советской военно-морской базы Порккала-Удд в Финляндии.

Поскольку этот день пришёлся на субботу, часть экипажа была уволена на берег. Матросы к 24:00 вернулись, а многие офицеры и старшины-сверхсрочники остались ночевать дома.

Насколько я помню, в учебнике писали, что иллюминаторы во многих каютах остались открытыми, каюты были заперты. Хотя, согласно Корабельному Уставу ВМФ, после спуска флага (в 20:00), все иллюминаторы должны быть задраены.

Кроме того, командир корабля был в отпуске, на берег съехали командир БЧ-5 (старший механик) и командир дивизиона живучести, хотя, согласно тому же Уставу, на корабле должны находиться или командир корабля, или командир БЧ-5, или командир дивизиона живучести. Три этих человека не могут одновременно отсутствовать на корабле. Однако, отсутствовали.

В 01:05, уже 29 октября, под носовой частью линкора, ближе к правому борту, раздались два сильных взрыва. Образовались огромные пробоины в днище и в верхней палубе корабля, то есть, пробиты были все многочисленные палубы по всей высоте корпуса корабля. На верхнюю палубу со дна были выброшены многие тонны ила, хотя до илового слоя было 17 метров. Корабль получил, поначалу, незначительный крен.

Исполняющий обязанности командира – старпом – приказал готовить корабль к выдвижению на мелководье. Однако, прибывшие вскоре командующий Черноморским флотом адмирал Пархоменко и член Военного совета флота адмирал Кулаков приказали: кораблю оставаться на месте, экипажу бороться за живучесть.

На "Новороссийск" были направлены группы дивизионов живучести с других кораблей, которые не знали ни расположения помещений и водонепроницаемых переборок на корабле, ни систем обеспечения живучести. Когда корабль погиб, многие из них остались на нем. Командующий эскадрой и другие адмиралы обращались к командованию флота с просьбой разрешить покинуть корабль членам экипажа, не занятым непосредственно в борьбе за живучесть, но Пархоменко и Кулаков приказали всем оставаться на местах.