«А давайте я вас на память из фоторужья… щёлкну!»

Необъяснимая тяга к фотографиям началась. Понеслось вперёд запечатлённое, зафиксированное и, наверное, на века мгновение: хлёсткий как у плётки щелчок, ослепительная фотовспышка и… снято! В детстве наличествовал только старенький простой фотоаппарат «Смена 8М», который часто полёживал на книжной полке. Он осознавал собственную незначительность. Он, ну совсем неинтересен. С приятелем, а у того легендарный «Зенит», и бывало сиживали в ванной у него в однокомнатной квартирке-общежитии, в полутьме с красными бликами спецосвещения – проявляли фотоплёнку. То ещё таинство! Какие-то фотографии чёрно-белые (и цветные иногда) выходили удачные, а некоторые не очень. Случались засветы или кадр с неудачным ракурсом. Вдруг соседи по общежитию начинали долбить в дверь. «Откуда их принесла нелёгкая, ведь они должны быть на работе» – спрашивали мы. Весь день насмарку.

 * * *

Для начала. Уильям Генри Фокс Толбот (William Henry Fox Talbot, 1800–1877) абсолютно не умел рисовать, но обладал изысканным художественным вкусом. Однажды его пленили итальянские пейзажи, когда путешествовал по Европе. Взялся изобразить на бумаге, но как оказалось – напрасная трата времени. Для своих эскизов он намеревается использовать камеру-люциду. Но вскоре отказывается и от этого способа, так как работа с ней по-прежнему требует навыков рисования и точности руки. Тогда «неудачливый художник» обращается к простейшему виду фотокамеры – камере-обскуре. Итогом фотографических опытов стало изобретение светочувствительной бумаги. Он обнаружил, что, если погрузить лист бумаги в слабый раствор соли, а после его высыхания окунуть в раствор нитрата серебра, на бумаге образуется хлорид серебра, элемент, чувствительный к свету. После экспонирования и обработки Толбот получил негативное изображение. После очередных длительных экспериментов им была сделана одна из первых в мире фотографий, в августе 1835 года. Что примечательно, экспозиция «рождалась» порядка 30 минут. После ему удалось сократить время проявки до нескольких минут.  Но, не вдаваясь в дальнейшие исторические детали, скажем, что Уильям Генри Фокс Толбот вошёл в историю как первый изобретатель калотипии и бумажных фотографий.

* * *

Однажды в руки приятелю попал мини-фотоаппарат «Агат-18» (если чего-то не путаю). То ли подарил кто-то, то ли дал попользоваться. По сути, тот фотоаппарат выглядел несерьёзно. Игрушка по всем параметрам: полностью пластмассовый (за исключением «салазок» для отдельной установочной фотовспышки), маленький и лёгкий, умещающийся целиком во внутренний карман куртки или школьного пиджачка. Хоть в шпионов играй с ним! И это «чудо техники» приятель прихватил сначала в школу – нащёлкал (нащёлкали мы) в классе своих девочек. И почему-то именно девочек. Затем товарищ принёс его на день рождения – на моё день рождение. И снова охотник с фоторужьём… с фотоигрулькой заснял всё, что можно было заснять. Сколько плёнки хватило. Но когда начали проявлять, опять в ванной в однушке, то испытали чудовищное разочарование. Фотографии вышли убийственные, никакущие. Большая часть сгинула в никуда, другая – как в тумане, где едва можно различить человеческие лица. Не-е-ет! Более к «Агату-18» приятель не прикасался. Суперфотоаппарата этого больше не было в его жизни. И я не видал более.

 * * *

В газете «Оренбургские губернские ведомости» (с 1865 г. – «Уфимские губернские ведомости») за 18 июля 1864 г. можно прочесть: «Продаётся за умеренную цену вполне устроенная фотография и галлерея. По желанию гг. покупателей преподаются уроки фотографии. Г[осподин] Шеррер, фотограф. В доме госпожи Сысоевой в Уфе». «Вполне устроенной фотографией», судя по всему, продавец именует весь комплект, с помощью которого можно снимать и печатать фотографии, т.е. стёкла, химические препараты и проч. Из того, что продавалась ещё и «галлерея», т.есть помещение. Из чего выходит, что в нашем городе на улице Спасской (нынешней Новомостовой), в доме вдовы коллежского асессора Настасьи Прокопьевны Сысоевой граждане без труда и запинок заполучали своё фотоизображение. Уже тогда могли! Государственный крестьянин Енисейской губернии Исай Кабрицкий получил разрешение на открытие фотографии в октябре 1865 года в Уфе в доме купчихи Кадкиной, стоявшем на Спасской улице. Ганноверский подданный Адольф Фёдорович Бухгольц в 1864 г. открыл фотографию в Петербурге, в январе 1869-го он приобрел позволение на открытие фотозаведения в Уфе. Около шести лет он изготовлял портреты людей. До нашего времени дожило несколько его фотографий наших уфимцев. В том числе людей весьма знатных. Но пока достаточно, незачем дальше перечислять уфимских фотографов 19 века. Но всё равно исторические факты весьма занимательны.

* * *

Белорецк-16. Он же посёлок-город Межгорье сейчас. В воинской части была своя фотолаборатория (комнатка в роте), но одна и один солдат-фотограф; он из местных. Но там, как общеизвестно, зона повышенной секретности. Какое уж фотографироваться. Не положено! Нельзя! Своих фотоаппаратов никак не могло быть у военнослужащих. Это палево конкретное! Статья серьёзная! Но общие «стандартизированные» фото не могли не существовать. Фотограф носился туда-сюда с аппаратурой во время церемонии приведения воинов к военной присяге. Или на празднике 23 февраля опять на плацу, когда роты строевым шагом шли вдоль трибуны с высшим офицерским составом. Но многие умельцы, языкастые товарищи находили общий язык с фотографом (а он добрый малый) и в частном порядке становились под его зоркий объектив, широко и просторно улыбаясь. Мне тоже свезло несколько раз попасть под белорецкое фоторужьё. Но наделать большую стопку фотографий не представлялось возможным. Увы! Это в начале девяностых, но спустя несколько лет, явно появились какие-то послабления в воинской части в Межгорье. Заметно по загруженным фотографиям в Интернете – их тьма-тьмущая.

Такое моё вышло некое фотоувеличение… весьма скромное фотоувлечение.