Неизвестный полководец. Часть вторая

В 1518 году умер казанский хан Мухаммед-Амин, и на его место Москва предложила кандидатуру Шах-Али, который никаких прав на казанский престол не имел. Но, несмотря на это обстоятельство, казанцы приняли эту кандидатуру, и в феврале 1519 года в Москву было отправлено посольство для заключения договоров. Провозглашение Шах-Али ханом Казани состоялось в Москве 1 марта. После этого был заключен договор о взаимном именовании обоих государей в официальных бумагах «братьями». Шах-Али и члены казанского посольства дали клятву охранять интересы русских в Казани.

8 марта в сопровождении казанских и русских послов новый хан выехал из Москвы. В апреле состоялась церемония возведения Шах-Али на престол, причем казанцы дали присягу в верности как новому хану, так и союзу с Россией. Хану тогда было всего 13 лет. Юноша не отличался приятной внешностью, а скорее производил даже впечатление неповоротливого увальня. Зато он, как и некоторые другие полководцы – Наполеон, Тамерлан, также не отличавшиеся эффектной внешностью, – был одарен другими важными качествами – природным умом, выдержанностью, проницательностью, целеустремленностью, которые помогли ему сделать успешную военную карьеру. Основательность его ума отмечают все без исключения авторы.

Юный хан просидел на троне 2 года, при нем находился посол Ф. А. Карпов, вмешательство которого во внутренние дела ханства вызвало недовольство казанцев, и они тайно пригласили крымского царевича Сахибгарея – давнего соперника рода Шах-Али. Новый хан прибыл со своим войском внезапно, беспрепятственно вступил в Казань и произвел погром, убив людей Шах-Али и русских купцов. Вместе с уцелевшей частью своей гвардии Шах-Али вырвался из Казани и отправился в Москву. Спасение бывшего хана автор «Казанского Летописца» приписывает самому Сахибу.

А вот как произошло возвращение казанского хана в Москву. Великий князь Василий, узнав о перевороте, «много дней не ел и не пил от печали, плакал об участи Шах-Али и христиан».

А когда узнал о спасении Шах-Али, выслал навстречу ему людей с запасом еды и одежды. При приближении хана к Москве бояре встретили его за посадом и поклонились ему до земли. Василий от радости, «не може усидети в полате своей», побежал встретить хана на лестнице.

Так завершилось первое ханство Шах-Али, которому в это время было всего 15 лет. Выжил он в своем первом царствовании, можно сказать, благодаря своей принадлежности к древнему царскому роду.

И, скорее всего, тоже из-за благородного происхождения князь Василий оставил его у себя при дворе. Здесь его видел в 1526 году барон Сигизмунд Герберштейн. Шах-Али участвовал в царской охоте вместе с императорскими послами. Во время охоты ему оказывался особый почет: он ехал рядом с Василием, одновременно с послами спустил собаку на зайцев, на месте стоянки имел отдельный шатер; во время обеда также сидел рядом с Василием.

В 1523 году в 18-летнем возрасте Шах-Али во главе русских войск совершил свой первый военный поход.

Во втором походе на Казань в 1524 году он возглавлял сухопутные войска, которые прибыли на место боев на речных судах по Волге. Воинов было свыше 100 тысяч. А суда воеводы И. Палецкого с провизией и оружием, в результате нападения на них сторонников Казани черемисов, утонули в Волге, предварительно запруженной в узких местах. При прохождении судов черемисы с берегов атаковали корабли с личным составом и орудиями, спуская на них бревна и камни. Пушки, извлеченные из воды, они затем передали своим союзникам – казанцам, возглавляемым молодым ханом Сафагареем. Это было первое противостояние двух непримиримых соперников за казанский престол. 7 июля Шах-Али предложил предводителю казанских войск мирно удалиться к себе в Крым. На что Сафагарей, уже зная результат нападения черемисов на русских, ответил: «Чья победа, того и царство, сразимся!». В итоге казанцы отразили атаки москвичей, и ханство осталось за Сафагареем.

В декабре 1530 года ввиду ожидавшегося переворота в Казани Шах-Али был отправлен в Н. Новгород, готовый оттуда ехать в Казань и занять трон. Но на этот раз казанцы, боясь мести с его стороны, предпочли кандидатуру Джан-Али – младшего брата. А Шах-Али получил в управление Каширу и Серпухов. Это вызвало недовольство с его стороны, дело дошло до ареста и отправки в ссылку на Белоозеро. Последовали репрессии и против сторонников Шах-Али. Это был самый тяжелый период в его биографии, и, возможно, что это могло быть заговором со стороны политических соперников.

Через несколько лет хана Джан-Али в Казани убили, и снова встал вопрос о казанском престоле. Шах-Али оказался единственным кандидатом, и правительство Елены Глинской (матери малолетнего Ивана Грозного), по специальному постановлению боярской Думы, в декабре 1535 года вернуло его из ссылки. В Москве состоялся официальный прием хана и царицы Фатимы – супруги Шах-Али.

Но дальше дело не двинулось: в Москву прибыло посольство из Казани от Сафагарея с новыми договорами. По обычаю, вдова Джан-Али, ногайская красавица Сююмбике, должна была выйти замуж за брата убитого мужа со всем своим имуществом. Но она оказалась женой Сафагарея. Шах-Али остался ни с чем и, затаив обиду, вернулся в свой прежний удел – Касимов.

В последующие годы он участвовал во многих военных походах. В 1537 году был в штабе армии во Владимире, в 1540-м действовал на Муромском направлении, в 1541-м был вновь во Владимире. Государь был уверен в победе, если войска возглавлял Шах-Али, который всегда скрупулезно разрабатывал стратегию и тактику предстоящих сражений.

В 1546 году в неспокойной Казани снова произошел переворот, Сафагарей наконец-то был низложен. Образовалось временное правительство, возглавляемое сторонниками союза с Москвой сеидом Беюрганом во главе, которое отправило в Москву послов для возобновления союзных договоров и для согласования кандидатуры нового хана. Выбор снова пал на Шах-Али. Он прибыл в Казань, но, согласно предварительной договоренности с казанцами, без своей 4-тысячной гвардии. Это и решило ход дальнейших событий. Сафагарей, поддержанный ногайскими и астраханскими войсками, снова вернулся в Казань. Шах-Али на этот раз занимал трон всего один месяц.

В июне 1551 года после скоропостижной смерти хана Сафагарея, бегства крымского правящего клана из Казани и выдачи Москве малолетнего хана Утямешгарея сторонники мира с Россией – глава духовенства Кул-Шариф, князья Енбарс и Бибарс Растовы – в третий раз пригласили Шах-Али в Казань.

16 августа с гарнизоном в 300 человек касимовских татар и 200 русских стрельцов Шах-Али въехал в Казань. Одним из пунктов нового договора с Москвой было условие освобождения русских пленников. Новый хан начал выполнять этот пункт договора сразу же после вступления в должность. Но Казанское ханство считало уже свои последние дни. Горная сторона ханства, а это была половина территории, населенная в основном чувашами, мордвой и черемисами, должна была отойти Москве вместе с собираемой там данью. Этот пункт договора вызвал особое недовольство казанцев. Шах-Али предложил компромиссный вариант: половину собираемых налогов в горной стороне оставлять в Казани. Он посылал Ивану Грозному свои предложения по урегулированию всех возникающих споров. В самой Казани шла ожесточенная политическая борьба между сторонниками союза с Россией и сторонниками полной независимости. Эта борьба, в конце концов, завершилась междоусобной резней. Возможность мирного исхода была упущена.

В Москве было решено вместо хана установить должность наместника, с этой целью в Казань прибыл А. Ф. Адашев. Шах-Али подчинился воле государя и, согласившись с отречением от престола, уехал в Свияжск. Вскоре покинула ханский дворец и царица Фатима.

Иван Грозный вызвал полководца как лучшего военного специалиста в Москву для участия в заседаниях боярской Думы при обсуждении вопросов, связанных с казанской кампанией. Шах-Али посоветовал идти на Казань поздней осенью или зимой, дождавшись промерзания болотистых мест вокруг Казани. Но Иван Грозный торопился…

После взятия Казани Шах-Али находился при Иване Грозном, среди нескольких приближенных вельмож. При общем ликовании царю принес поздравление и Шах-Али, но в сдержанных выражениях.

В июле 1553 года он был вызван в Коломну ввиду ожидавшегося нападения крымских татар. После этого до осени 1557 года безвыездно прожил в Касимове, а в конце года Иван Грозный назначил его главнокомандующим для проведения той самой военной операции против Ливонского ордена, в которой полководец Шах-Али одержал блестящую победу.

После успешного завершения этого похода летом 1558 года Шах-Али был вызван в Москву, и здесь ему был оказан почетный прием как герою победоносной войны. За победу его наградили «Жалованным Золотым». Затем он возвратился в Касимов и зажил спокойной жизнью.

Последние годы жизни

В 1562 году, в возрасте 57 лет, боевой опыт этого полководца снова был востребован – в конце этого года он участвовал в походе, предпринятом самим Иваном Грозным и увенчавшемся взятием Полоцка 15 февраля 1563 года. Взятие Полоцка стало крупнейшим стратегическим успехом Ивана Грозного в войне против Литвы. Решающую роль сыграла русская артиллерия. Ее залпы были настолько сильны, что ядра, перелетая крепостную стену с одной стороны, били изнутри по противоположной. Выстрелы пушек уничтожили пятую часть стен крепости. Был захвачен опорный пункт на реке Западная Двина. Он открывал дорогу на Вильно и защищал с юга российские завоевания в Ливонии. Кроме Шах-Али, в этом грандиозном в истории средневековой России военном походе принимали участие еще два бывших казанца – цари Александр и Симеон, а также зять Шах-Али царевич Хайбулла. Одним из полководцев был крымский царевич по имени Тохтамыш.

В этом походе полководец Шах-Али воевал бок о бок вместе с сыном своего многолетнего соперника Сафагарея – царем Александром, которому Шах-Али после женитьбы на вдове Сафагарея приходился отчимом. После смерти своего отца Утямешгарей в малолетнем возрасте вместе с матерью был переведен в Москву и после крещения по указанию Ивана Грозного воспитывался в Кремле.

Вместе с государем Шах-Али возвратился в Россию; в 1564 году он стоял в Вязьме, оттуда был переведен в Великие Луки, где провел зиму 1564-65 годов. В это время шли бои с литовцами. После этого был демобилизован, вероятно, из-за здоровья. По возвращении в Касимов прожил недолго и скончался 20 апреля 1567 года.

В отношениях с родными Шах-Али проявлял свои лучшие качества. Он воспитал свою племянницу, казанскую царевну – дочь брата Джан-Али, которая была выдана замуж за управляющего городом Юрьев астраханского царевича Хайбуллу. Кроме нее, Шах-Али воспитал еще двух близких родственниц – Джан-султан и Маги-султан.

От эпохи Шах-Али в г. Касимове остались усыпальница с надгробными памятниками, минарет ханской мечети и памятник на его могиле, установленный дочерью.

Шах-Али – один из опытнейших воевод эпохи Василия III и Ивана Грозного, в то же время, одна из самых колоритных фигур на казанском престоле, хотя ему пришлось трижды оставить ханский трон и большую часть жизни провести в роли претендента. И основным его соперником был выходец из Крыма хан Сафагарей. С 1519 по 1552 год Казанью, сменяя друг друга, в основном правили ханы Шах-Али и Сафагарей. Оба трижды сидели на ханском троне, на который оба впервые взошли в 13-летнем возрасте. Но при этом второй преуспел больше. В общей сложности Сафагарей владел ханством более 20 лет, а Шах-Али – менее 4-х. Соперничество двух ханов обострилось и тем, что оба претендовали на царицу Сююмбике, которая отдала предпочтение Сафагарею и прожила с ним до его кончины. Зато военная карьера Шах-Али была намного успешнее, в боевых походах он одержал больше побед и пережил своего соперника почти на 20 лет. В итоге, и царица Сююмбике досталась Шах-Али.

Как политик Шах-Али отличался принципиальностью. «Владелец этот был человек жестокий, крутой и кровожадный» – писали историки тех времен. В решительный момент казанской истории он показал стойкость: отказался от престола, но не сдал столицу. Как патриот и полководец он был за Россию, как правоверного мусульманина его волновала и судьба своего народа, и поэтому ему приходилось искать выходы из трудных политических ситуаций. Да и выжить политику и военному во время жестокого правления Ивана Грозного само по себе было уже подвигом, и это удавалось тогда далеко не каждому. Так, в 1564 году, боясь репрессий, сбежал в Литву ближайший сподвижник царя и соратник Шах-Али князь Курбский. «…Ежели ты вспоминаешь об изменниках и чародеях, так ведь таких собак везде казнят…» – писал Грозный беглецу в первом своем послании.

Самому Ивану Грозному приходилось также нелегко. «Если бы Иван IV не держал правление в жестких и суровых руках, то не жил бы так долго; против него постоянно составлялись коварные и предательские заговоры, но он всегда открывал их» – сообщал английский торговый агент своей королеве Елизавете.

Это были времена, известные в истории как опричнина, представлявшая систему чрезвычайных мер военного времени. С их помощью Грозный пытался в условиях войны уничтожить опасность оппозиции, возможные действия которой выявила измена Курбского. В те годы пострадали и многие приближенные государя: полководцы братья Шереметевы, Адашевы, полководец Воротынский, боярин Висковатый, член Избранной Рады монах Сильвестр и другие.

Но Шах-Али был уверенным в своих силах воеводой, в котором всегда нуждалась русская армия, поэтому ему не было нужды ради карьеры или в угоду кому-либо менять свои взгляды, веру. «Я – мусульманин и не хочу восстать на свою веру», – говорил он решительно. Пережив и милость, и гонения со стороны Василия III, не обозлился на государей, в решающий момент для России по просьбе Ивана Грозного возглавил Ливонскую военную кампанию.

Шах-Али был также убежденным сторонником мирного союза Москвы и Казани. В отличие от предыдущего главнокомандующего русской армией Мухаммед-Аминя, он, став ханом Казани, не повернул оружие против своих боевых товарищей.

Колоритная и в чем-то харизматичная личность полководца Шах-Али во все времена привлекала внимание историков, литераторов и даже драматургов. Уже было сказано о профессоре В. Вельяминове-Зернове. С. Герберштейн в своей книге «Записки о Московии» уделил ему некоторое внимание. Можно вспомнить также историко-психологический этюд Г. Губайдуллина или же поставить пьесу «Шах-Гали» драматурга Хайдара-Али. Но найдутся ли сегодня режиссеры, способные проникнуться духом тех драматических времен зарождения великой империи?