«Быть первым здесь? Напрасный труд»

Кажется, чем вычурнее, неуловимее смысл оригинала, тем раскалённее печка здравого смысла в пародиях Владимира Буева. Перед читателем открываются, таким образом, обе крайности. Но читатель по-прежнему тоскует об обещанной ему (возможно, не слишком удачным конкретным стихотворением) гармонии. Читатель взыскует воплощения в стихах некой золотой середины, как атрибута подлинной и желанной поэзии.

Некая гармония подразумевается и пародией, и конкретным стихотворением, ей предшествующим. Но что это за гармония, которая подразумевается пародистом, а сначала стихотворцем? Есть ли она вообще, может ли быть? Или совершенство невыразимо? И тогда над такими попытками остаётся только смеяться? Боюсь, тогда уже будет не до смеха истинным ценителям поэтического слова.

Невольно на ум приходит известный в истории философии упрёк Аристотеля (автору «Поэтики» и формальной логики) диалектическому методу познания. Диалектика виделась отцу метафизики плохим силлогизмом, поскольку в ней (так ему представлялось) отсутствовал так называемый средний термин. В результате этого отсутствия, ячеи в сети диалектики были столь широки (на взгляд Аристотеля), что сквозь них вместе с водой просачивалась и рыба…

Блок, вслед за Пушкиным, справедливо полагал, что: «Поэт – сын гармонии», что «он – весь дитя добра и света… весь – свободы торжество».

А если не весь в данном конкретном стихотворении? Тогда приходит пародист и по-своему над этим долго хохочет. А есть ли в этом, не всегда весёлом смехе, взыскуемая читателем гармония? Пожалуй, её там и не должно быть. То есть и так было не ахти, а тут ещё и вся светлая мечта целого цеха высмеивается. Разве нет? Похоже, пародист только этого и ждёт. Нет, чтобы показать заразительный пример и сотворить стихотворный шедевр, а заодно и образец, какие стихи нужно сочинять стихотворцам…

Или же пародист – санитар леса поэзии, в котором некоторые авторы отдельных стихов (не мудрено!) немножко заблудились?

Современная поэзия усложнилась в соответствии с эпохой.

Пародия даже не предполагает всей возможной сложности, до которой договорилась современная поэзия (как результат опыта всех минувших, но не канувших, эпох). Пародист же, в силу своей специфики, не сморгнув, на голубом глазу, как бы предлагает современной поэзии довольствоваться здравым или общезначимым смыслом. Чего, конечно, подлинное искусство, творящее современный язык, как раз и не может себе позволить по определению.

Поэзия – дерзновенна. Она свободна от уравнивания её с ремеслом, с общими понятиями (наукой), не противореча им. Но, однако, священное безумие поэта (Платон) не есть также клиника или невнятица. Тут и Аристотель, и Платон – как и вообще любой мыслитель (если он не циник, не притворщик-софист-демагог, не грубый материалист, не отпетый позитивист и не оголтелый нигилист от искусства) – равно придерживаются глубочайших и «почтительных» взглядов на происхождение Поэзии. На её, с позволения сказать, благородное рождение, на одержимость поэта божеством. Ум у Аристотеля – такое же божество, как и Аполлон у Гомера, такой же творческий принцип.

Итак: не отменяемая таинственность и священность поэтической природы заданы поэтам от века. И задание это поэту – всегда предстоит. А дети, или некоторые учёны, всуе колеблющие божественный Треножник (равно как и ложные оракулы) будут посрамлены.

Но в этом только ещё предстоит разобраться обстоятельной критике.

Кроме того, читатель, как и мы сами, волен иметь своё собственное, изменчивое мнение, на счёт стихов или самих пародий нами здесь опубликованных.

 

Алексей Кривошеев

Оригинал/пародия

 

*  *  *

«…у моей сигареты не было урны

Я понял свое тело

когда на пальцах остался пепел…»

 

Евгений Никитин

 

Владимир Буев

 

Я не какой-то там телесный маргинал.

Я не один десяток лет на свете пожил,

Однако тела своего не понимал,

Хоть сигаретами я жизнь тебе корёжил.

Тут закурил, стал мысли тасовать.

Сама собою докурилась сигарета.

Обжёгся я: и тело смог понять,

И мыслью довертеть в стихе куплеты.

 

*  *  *

«…Увидеть, продираясь через лес,

Как маленькие лютни, мандолины

Висят окрест – те в платьицах, те без...»

 

Константин Кравцов

 

Владимир Буев

 

Не вижу ни медведей, ни волков.

В лесу и зайца мне не повстречалось.

Но лес был густ: из зарослей, кустов

Вот-вот подлянка выпрыгнет, казалось.

И вот она! Не прыгает – висит!

На каждом дереве: с листовою или с хвоей.

Однако листьев с хвоей – дефицит.

Там мандолины. Что-то с головою?

Я подхожу поближе – да, они!

Есть в платьях, в шубах есть и есть нагие.

Прочтёт кто эти строки, помяни

Меня, кто втянут в сети колдовские.

 

*  *  *

«...И пьёшь ручьи замёрзшего муслина

Крючки глотая: в платьицах и без

Взошли светила: лютни, мандолины…»

 

Константин Кравцов

 

Владимир Буев

 

Мутит в глазах: на небе – мандолины,

А то и лютни разные кишат.

Я вместо инсулина формалина

С утра глотнул. И вот вам результат.

Теперь жую иль пью муслин замёрзший

Крючки глотаю: в платьицах и без.

Будь проклят этот день, беду принёсший.

…Ведь я с иглы недавно только слез.

 

*  *  *

«В приговоре стоит запятая,

И река из младенческих слёз

В невозможное море впадает...»

 

Алексей Александров

 

Владимир Буев

 

Разрыдаются дети всем миром,

Прочитав приговор их кумиру.

Это вам не слезинка ребёнка:

То не капля одна пацанёнка.

 

И не капля воды из девчонки.

Не струя из несчастной колонки.

Это Волга в Каспийское море

Потекла, чтоб с поэтом не спорить.

 

Невозможное море возможно,

Коль младенцы рыдают безбожно,

Коль поэт о слезах размечтался.

...Рифм искал или в оных купался?

 

*  *  *

я шёл дорогой, сдвинутой на треть

ко мне на грудь – расчетливая смерть! –

кидались сумасшедшие снежинки

 

в их постоянстве виден был упрёк

но что я мог, полубезумный бог

бессильный рок в безжалостных ботинках

 

несчастные! но я не видел прока

свою структуру раскрывать до срока

 

Михаил Гундарин

Владимир Буев

 

Снежинки – вот дурёхи! – в мир иной,

того не зная, ринулись гурьбой.

Надеялись остановить парнишу!

 

Они не знали: Бог идёт домой

и сделает их форму водяной

из твёрдой. А ботинки втопчут в жижу.

 

Снежинок жалко всех. Одну не жалко:

мою структуру поняла нахалка.

 

*  *  *

Тёмных дворов – ледяных пучин –

мёртвые голоса.

Выключи свет, растворись в ночи:

просто закрой глаза.

Каждому времени свой топор,

свой разбитый стакан.

Это они ведут разговор

все ночные века.

 

Михаил Гундарин

 

Владимир Буев

 

Хор мертвецов на погосте пел

песню, как вечна ночь.

Надо заканчивать беспредел:

прячу топор и прочь

пулей несусь, чтоб налить в стакан

то, что вернёт покой.

Эх, не удался с утра роман –

ночью теперь бухой.

 

ЛЕРМОНТОВ

 

сквозь темный лес тугих пружин

как яростно сияют эти

бессмысленные чертежи

слова на пыльном эполете

(…неправильные падежи,

зазря закинутые сети…)

 

Михаил Гундарин

 

Владимир Буев

 

вот не умел пацан писать

стихов хороших в позапрошлом

достойном веке, излагать

он мог бы лучше мысли. Пошло

в погонах на плечах блистать

коль в ямбах-дактилях не дошлый.

 

СУМЕРКИ

 

Густеет свет, пустеет дом.

Преображенное пространство

Ещё печальнее, чем днём.

Но тем дороже постоянство

Сухих ветров и проливных,

Провинциальных разговоров.

Чем меньше места для двоих,

Тем тише речь и резче шорох.

Все жёстче и темнее цепь

Необходимого общенья.

Ты скажешь: «Тем достойней цель!»,

Но это в первом приближеньи.

Быть первым здесь? Напрасный труд.

Лишь в сумерках возможно это.

Ты скажешь «Нас нигде не ждут».

Но разве я просил совета?

 

Михаил Гундарин

 

Владимир Буев

 

ДУХОВНЫЕ СКРЕПЫ

 

Уж очень странен этот дом,

Ведь дом любой наполнен к ночи.

Хоть на машинах, хоть пешком

Идут жильцы домой, короче.

А этот дом, как только свет

Густеть под вечер начинает,

Пустеет. Из плохих примет:

Как будто кладбищем повеет.

И правда: разговоров гул,

Но никого живьём не видно.

Вот призрак мимо прошмыгнул.

Да это ж ты, моя ехидна!

Все жёстче и темнее цепь

Необходимого общенья.

…Я где? Ужели это склеп

И скреп духовных завершенье?