Кудесник стиля

Толстой ставит сознательной целью способствовать осознанию того, как лучше использовать возможности, предоставляемые языком. Он рассматривает языковые явления со стороны их значения и экспрессии, оценивая, насколько они пригодны для того, чтобы точнее, яснее и ярче выразить известную мысль.

Стилистика Толстого имеет фундаментальный характер, обучая языковому мастерству, вырабатывая сознательное отношение к языку. По преимуществу Толстой анализирует разнообразные тонкие оттенки значения с точки зрения их использования, помогает решать вопросы выбора близких по значению языковых приемов, не вполне равнозначных, а отличающихся теми или другими оттенками, иногда очень тонкими и трудноуловимыми. Такой выбор в значительной мере является делом мастерства Льва Николаевича.

Отличие стилистики от нормативной грамматики и лексикологии и орфоэпии можно иллюстрировать многими примерами из творчества Льва Толстого.

Когда же мы знакомимся с черновыми вариантами произведений Льва Николаевича, то видим, как он, прежде чем прийти к окончательной редакции той или иной строки, долго искал соответствующий содержанию всего произведения эпитет и сменил несколько прилагательных в разной последовательности. Хотя все варианты в черновиках Толстого вполне допустимы по нормам языка и даже уместны в избранном им том или ином эпизоде, нетрудно заметить, каким исключительно ярким и выразительным – единственно нужным – является последний (взыскательный) выбор Толстого.

В этом сказывается стилистическое мастерство Льва Толстого. Его стилистика может воспользоваться для анализа оттенков этих прилагательных их подбором, например, сегодня, в годы порчи русского литературного языка.

Толстой всегда вдумчиво анализирует средства языка со стороны их значения и экспрессии, он производит их оценку с точки зрения их большей или меньшей пригодности для выражаемого содержания.

Оценочное отношение к явлениям языка составляет отличительную особенность стилистики Толстого, одной из основных задач мастера в каждом произведении является непростой выбор из ряда синонимических средств того, которое для стоящих перед Толстым целей является наиболее подходящим – самым ясным, точным.

Важность разработки вопросов стилистики, рассматривающей явления языка со стороны их употребления Толстым, вытекает из той исключительной роли, какую они играют в явлениях языка.

Связь стилистики Толстого с нормативной грамматикой, лексикологией, орфоэпией далеко не линейна. Это объясняется тем, что всякое использование языка обязательно ориентируется Толстым на общепринятые народные нормы.

Когда Толстым с полной точностью осознаны (и описаны) значения, экспрессивная окраска, круг употребления слов и грамматических конструкций, то им тем самым созданы условия для их сознательного использования при разрешении всевозможных конкретных задач, возникающих у говорящих и пишущих, помочь чему стремится Толстой.

Многим авторам школа Толстого далась без труда. Признание этой связи с Толстым сказывается в том, что имеющие нормативную установку толковые словари (Д. Ушакова, С. Ожегова) дают разветвленную систему стилистических помет. А в предисловии к академической «Грамматике русского языка», представляющей собой «пособие нормативного типа», заявляется: «Сознательное отношение к грамматическому строю языка, к основным его законам и отдельным частным правилам способствует более правильному пользованию родной, усвоенной с детских лет речью, более точному выражению мыслей и лучшему пониманию всего слышимого и читаемого». И там же после краткого определения задач стилистики делается заявление: «Элементы стилистики учитываются и в настоящей грамматике».

Если пособия по лексике и грамматике нормативного типа нередко дают стилистическую характеристику явлений языка, то тем более стилистика во многих случаях опирается на данные нормативных пособий, при этом сосредоточивая свое внимание не на грамматической структуре языковых явлений, а на их значениях, их экспрессивных особенностях, объеме их употребления. Зачастую у истоков этой литературной «вольницы» стоит исполинская фигура Толстого. К тому же стилистическая характеристика того или иного морфологического явления или синтаксической конструкции Толстого предполагает четкое представление об этом грамматическом явлении как о «неслучайном» у Льва Николаевича.

Помогая осознавать явления языка, грамматика Толстого совместно со стилистикой способствует развитию языкового мастерства.

Чаще всего период речи у Толстого строится как сложноподчиненное предложение с однородными придаточными, которые стоят вначале. Например: «Когда он в первый день, встав рано утром, вышел на заре из балагана и увидел сначала темные купола, кресты Новодевичьего монастыря, увидел морозную росу на пыльной траве, увидал холмы Воробьевых гор и извивающийся над рекой и скрывающийся в лиловой дали лесистый берег, когда ощутил прикосновение свежего воздуха и услыхал звуки летевших из Москвы через поле галок, и когда потом вдруг брызнуло светом с востока, и торжественно выплыл край солнца из-за тучи, и купола, и кресты, и роса, и даль, и река, – все заиграло в радостном свете, – Пьер почувствовал новое, неиспытанное чувство радости и крепости жизни».

В периоде употребительны придаточные времени, условия, причины, образа действия, сравнительные и другие. Пример периода с уступительными придаточными: «Как ни тяжело было княжне Марье выйти из того мира уединенного созерцания, в котором она жила до сих пор, как ни жалко и как будто совестно было покинуть Наташу одну, – заботы жизни требовали ее участия, и она невольно отдалась им».

В композицию периода вовлекаются те или иные члены предложения, например деепричастные обороты, выполняющие функцию обстоятельств: «Явившись к полковому командиру, получив назначение в прежний эскадрон, сходивши на дежурство, войдя во все маленькие интересы полка и почувствовав себя лишенным свободы и закованным в одну узкую неизменную рамку, Ростов испытал то же успокоение, ту же опору и то же сознание того, что он здесь дома, на своем месте». Периодическая речь Л.Н.Толстого неизменно привлекает исследователей, потому что изучение ее дает ключ к пониманию особенностей стиля великого писателя. А. Чехов восхищался «силой периодов» Льва Толстого.

Особый стилистический интерес представляет употребление нескольких определений, занимающих в предложении одинаковые синтаксические позиции: «…шибкою рысью ехала высокая голубая венская коляска». Ближе к существительному ставятся прилагательные, называющие более важный признак.

В словосочетаниях из двух существительных зависимая словоформа, как правило, постпозитивна: «любовь матери», «путь к победе». В инверсированных конструкциях зависимое существительное препозитивно и получает в контексте особое смысловое значение, следовательно, выделяется логическим ударением. Этот метод заимствовал у Толстого целый ряд мастеров слова: «Целую неделю с турками перестрелка была» (В. Гаршин).

Порядок слов имеет важное смысловое значение в сочетаниях количественных числительных с существительными. При точном обозначении числа числительное препозитивно: «два часа», «сто рублей». Иной порядок слов указывает на приблизительность количества: «часа два», «рублей сто». Это разделение в нашем языке обрело свое законное место именно после Толстого. После него же в глагольных словосочетаниях с зависимой падежной формой существительного оно, как правило, ставится на втором месте: «люблю грозу», «пишу карандашом». Инверсия зависимой словоформы, подчеркнутой логическим ударением, создает яркую экспрессию: «Судьбы свершился приговор».

В конструкциях с употреблением инфинитива зависимый инфинитив после Толстого всегда постпозитивен: «Я хотел бы жить и умереть в Париже, если б не было такой земли – Москва» (В. Маяковский). Препозитивное употребление инфинитива, едва ли не впервые введенное Толстым в литературный обиход, придает речи разговорную окраску: «…только ты плакать-то перестань».

Эллиптические предложения являются средством передачи эмоциональности речи. Эллиптические конструкции у Толстого придают описаниям особый динамизм. Да и у его учеников тоже: «Назад, домой, на родину…» (А. Толстой); «Я к ней, а он в меня раз из пистолета» (А. Островский). Полные предложения, имеющие сказуемые со значением движения, побуждения, желания, восприятия, бытия, значительно уступают им в экспрессии.

В неполных предложениях Толстого обозначены лишь целевые слова данного высказывания. Разнообразные эллипсы, используемые в заглавиях, формулируют мысль в предельно сжатой форме, обладают экспрессивной окраской, что останавливает внимание читателя.

Тут важно отметить вот что: стилистическая оценка сложного предложения в разных стилях связана с проблемой критерия длины предложения. Слишком многочленное предложение может оказаться тяжеловесным, громоздким, и это затруднит восприятие текста. Однако неправильно считать, что в художественной речи короткие фразы предпочтительнее. Поэтому «плавная» распространенная речь дает читателю ясное представление о происходящем, о последовательности процесса.

И нельзя опять не заметить, что мастером стилистического использования сложных синтаксических конструкций был Л. Толстой. Простые, и в особенности короткие предложения в его творчестве редкость. В то же время показательно, что в поздний период творчества Л. Толстой выдвигает требование краткости: «Короткие мысли тем хороши, что они заставляют думать. Мне этим некоторые мои длинные не нравятся, слишком в них все изжевано».

Вводные слова и словосочетания, выражая те или иные оттеночные значения, придают экспрессивную окраску высказыванию и нередко закрепляются за функциональным стилем. Так, вводные слова и словосочетания, выражающие достоверность, уверенность, предположение, – «несомненно», «разумеется», «вероятно», «возможно», – тяготеют к книжным стилям. Вводные слова и словосочетания, используемые с целью привлечь внимание собеседника, как правило, функционируют в разговорном стиле, их стихия – устная речь. К таким вводным единицам относятся, например: «послушайте», «согласитесь», «предоставьте», «вообразите», «знаете ли», «верите ли» «помнишь», «сделайте милость»... Однако писатели, искусно вставляя их в диалоги персонажей, имитируют непринужденную беседу: «Люблю я его, глубоко ценю за талант, влюблен в него, но… знаешь ли? – эти деньги сгубят его» (А. Чехов).

Значительную группу у Толстого составляют слова и словосочетания, выражающие эмоциональную оценку сообщения: «к счастью», «к удивлению», «к сожалению», «к стыду», «на радость», «на беду», «удивительное дело», «нечего греха таить»… Выражая радость, удовольствие, огорчение, удивление, они придают речи экспрессивную окраску и поэтому не могут быть использованы в строгих текстах книжной речи, зато часто употребляются в живом общении людей и в художественных произведениях.

Вводные предложения Толстого, выражающие примерно те же оттенки значений, что и вводные слова, в отличие от них стилистически более независимы. Это объясняется тем, что они разнообразнее по лексическому составу и по объему.