Неизвестная «Планета Хайям»

Мы цитировали в молодости, в советское еще время, Хайяма, когда спорили или просто вспоминали его поэзию. Но, оказывается, ничего толком не знали об этом широко известном поэте. Полное его имя – Гияс ад-Дин Абу-ль Датх Омар ибн Ибрахим Хайям Нишапури.

Составитель сборника четверостиший Хайяма Игорь Голубев более 36 лет работал над этой уникальной книгой, для чего специально изучил язык фарси. Уникальность этой книги еще и в том, что она рождает у читателя новый взгляд на давно известную поэзию Омара Хайяма.

Не у всех еще есть Интернет, а библиотеки, особенно на селе, в деревнях и аулах, пребывают в плачевном состоянии. Зачастую в них нет серьезных и добротных, читабельных книг – все больше примитивное чтиво из числа бросовых детективов и боевиков. А ведь Омар Хайям – универсальный гений такого же масштаба, как Леонардо да Винчи.

Хайям жил и творил в начале XI века, причем точные годы его жизни никому не известны и поныне. Некоторые исследователи называют период с 1017 по 1121 год (удивительно, неужели он прожил 104 года!). Во всяком случае, говорят, в этом году исполняется 900 лет со дня его смерти.

В советское время на Хайяма не было запрета. Более того, его считали таджикским поэтом даже в смутные 30-е годы. Не помню, по каким изданиям, по чьим подстрочниками и переводам читал я поэта в конце 60-х или в начале 70-х годов. В молодежном журнале «Знание – сила» печатались рубаи Хайяма. Одно из этих четверостиший помню до сих пор, но в книге Голубева так и не сумел его найти (или узнать). Не потому ли современные специалисты задают себе вопрос: а был ли вообще такой поэт? Конечно же, был, но мы не умели ни переводить, ни читать и понимать его рубай. Считая, к примеру, его певцом радостей жизни – земной любви и вина. Тогда как то же самое вино у Хайяма имеет символическое значение – как нектар у олимпийских богов или «мед поэзии» у древних германцев.

Поэт, философ, математик, астроном Хайям Нишапури прошел софийскую – аскетическую по своей сути – философскую школу, оказавшую огромное влияние на всю персидскую поэзию IX–XII веков. А затем выработал собственное мировоззрение и неповторимую смысловую поэзию. В большинстве четверостиший Хайяма имеется несколько смысловых пластов: внешний, глубинный и третий, не всегда ясный и понятный даже самым въедливым специалистам. Иначе говоря, кодированный, шифрованный. Раньше я улавливал только внешний, поверхностный смысл его стихов. А понять глубинный, оказывается, без словаря вообще невозможно. Поэтому-то и книга Голубева сопровождается обширным словарем.

Раньше я даже не догадывался, что в стихах Хайяма есть элементы чистой математики. Капающие капли воды рисуют линию. Линия переходит в плоскость. А плоскость – в пространство. Так это же наш трехмерный мир!

Поэзия Хайяма актуальна и сегодня. В ней говорится и о лживых коррумпированных чиновниках, и о наглых вороватых олигархах. Поэт с печалью и горечью говорит о извечной людской косности и тупости, тогда как мир требует коренного изменения на основе свободного ума, знания, поэзии. Но преобразовать мир не удалось и Хайяму. Его проникновенные и мудрые рубаи адресовались все больше интеллектуалам своего времени, чем народному интеллекту. Да и откуда у народа интеллект, если он с такой легкостью и по сей день верит в «МММ»… Впрочем, современным поэтам многому можно научиться у великого и неповторимого Омара Хайяма, продолжая его дело…

Дети моих деревенских соседей и знакомых учатся в новомодных теперь гимназиях и колледжах. Многие из них отличники. По привычке отставного учителя я их иногда экзаменую, но и тройки с натяжкой не поставил бы по некоторым разделам школьной математики, не говоря уже о знании ими поэзии. А ведь, как писал поэт почти тысячу лет назад:

Ученьем этот мир поправил бы дела,

Вседневным праздником тогда бы жизнь была,

И каждый человек своей достиг бы цели,

И заявил бы: «Нет!» — безумной власти зла.

Да!.. Неизвестная, далеко еще не разгаданная и таинственная «планета Хайям»…