«Сами не пашут, и хлеба не едят». Башкиры в произведениях русских писателей

Наиболее известное описание башкир ХIХ века и их быта в литературных текстах мы находим у Л. Толстого. Что неудивительно, поскольку писатель неоднократно бывал в башкирских степях и долгие годы общался с башкирами. Первая его поездка в край относится к 1862 г., когда здоровье Толстого было сильно расшатано, и доктор посоветовал ему ехать на кумыс в башкирские степи.

В мае 1862 г. писатель приехал в Самару и оттуда направился в башкирское кочевье на речке Каралык, в 130 верстах от города. Ездивший вместе с писателем его яснополянский ученик В. Морозов впоследствии вспоминал, что все башкиры, от старого до малого, полюбили Толстого: он умел находить общий язык и со стариками, и с молодежью, шутил и смеялся, принимал участие во всех башкирских играх. Посещал эти края Толстой и вместе с сыном. Впоследствии Илья Львович вспоминал: «Мы ходили в степи смотреть башкирские табуны. Папа похвалил одну буланую лошадь, а когда мы собирались ехать домой, то эта лошадь оказалась привязанной около нашей оглобли». Следует отметить, что традиция дарить вещь, которую похвалил гость, существует у многих степных народов, например, казахов.

В последующие два десятилетия Лев Николаевич часто приезжал к башкирам, с интересом изучал быт и фольклор народа. Вторично на Каралык Толстой приехал в июне 1871 г. В тот же день он писал жене, что «„башкирцы“ его узнали и приняли радостно». В том же письме он с огорчением сообщал, что у башкир «совсем не так хорошо, как было прежде. Землю у них отрезали лучшую, они стали пахать и большая часть не выкочевывает из зимних квартир».

Необходимо иметь в виду, какие именно процессы шли в этот период в башкирском обществе и в целом по России. С началом либеральных реформ Александра II страна стала двигаться по пути капиталистической модернизации, что не могло не затронуть и Башкирию. За короткий срок тихая, патриархальная окраина превратилась в одну из бурно развивающихся территорий страны. Однако процесс этот был неоднозначным, внутренне противоречивым. Что хорошо видно на примере башкирского населения.

Пытаясь сломать сложную иерархию традиционного общества, сторонниками реформ во власти было решено выровнять в правах пестрое население империи. Именно в рамках этого курса была отменена кантонная система управления и окончательно ликвидирован военно-служилый статус башкир-вотчинников. Это привело к тому, что они были вынуждены не только сменить тип хозяйствования, но начать активную продажу своих земель. Поэтому Толстой уже через десять лет после начала реформ и обратил внимание на то, что башкиры «стали пахать и большая часть не выкочевывает из зимних квартир». Неприспособленные к торговле башкиры часто становились жертвами мошенничества, по сути, за бесценок продавали огромные наделы. Одновременно продажа угодий вотчинников вызвала массовый приток переселенцев, резко изменила этнический состав края. Стала распадаться и прежняя социальная структура башкирского общества, потеряла былое влияние и постепенно сошла с арены кантонная элита. Можно сказать, что к переходу от традиционного общества к рыночной экономике башкиры в массе своей оказались неготовыми, что привело к апатии и резкой социальной дезадаптации. Все это, вероятнее всего, и стало одной из главных причин, которые в совокупности и привели к мощному взрыву традиционализма в начале ХХ в.

На такое состояние дел у башкир обратил внимание не только Толстой. К примеру, близкий к народникам этнограф П. Инфантьев писал следующее по этому поводу: «В настоящее время, когда обширные башкирские земли частью отняты у них русскими, частью за бесценок распроданы или сданы в долговременную аренду русским переселенцам самими же башкирами, скотоводство у них сильно сократилось, и башкиры обеднели. Теперь башкиры влачат по большей частью самое жалкое существование, занимаясь земледелием на тех скудных наделах, которые остались в их владении».

Однако распад некогда единого холистского мироустройства, привел не только кризису башкирского традиционализма, но и запустил процесс имущественной и культурной дифференциации. На обломках распадающейся структуры стали возникать новые социальные типы, прежняя социокультурная однородность общества стремительно исчезала. В какой-то степени башкирский мир становился сложнее, но это, как ни парадоксально, и было одним из проявлений нарастающего кризиса. В литературе того времени, то есть со второй половины ХIХ в., появляются образы «хитрого и пронырливого муллы», «богатого и знатного человека», «зимогора» и т. д. Формируется прослойка национальной интеллигенции, возникает социальный тип близкий к разночинцам.

Часто цитируют известный отрывок из книги С. Берса «Воспоминания о графе Толстом», где упоминается башкир Хаджимурат, с которым писатель любил играть в шашки. «На Каралыке Льва Николаевича больше всех развлекал шутник, худощавый, вертлявый и зажиточный башкирец Хаджимурат, а русские его звали Михаилом Ивановичем. Он удивительно играл в шашки и обладал несомненным юмором». При этом мало кто обращает внимание на то, что речь в нем идет о «зажиточном башкирце», который вовсе не угнетен обстоятельствами, имеет все условия для того, чтобы беззаботно и весело проводить свой досуг в обществе знаменитого писателя.

В своих рассказах Толстой рисовал идеализированные, и несколько упрощенные образы представителей коренного населения, но при этом племянница писателя, графиня Вера Сергеевна, вышла замуж за башкира Абдрашита Сафарова, что и послужило основой для рассказа «Что я видел во сне?» (1906). Конечно, это было заметным, неординарным событием для того времени, тем не менее показательно, что в башкирском обществе уже были люди, образовательный и культурный уровень которых соответствовал уровню высших интеллигентских и дворянских кругов России.

Но подавляющее большинство башкирского населения испытывало сильнейший экономический и социокультурный кризис. Особенно катастрофический характер ситуация приняла во время массового голода в 1873-1874 гг. Тогда Толстой оказал большую помощь самарским крестьянам и башкирам. Он опубликовал в газетах материалы о тяжелом положении в этих краях, выступил с призывом помочь голодающим. В результате было собрано 1887 тыс. рублей и 21 тыс. пудов хлеба. Кроме того, Лев Николаевич и сам оказал значительную материальную помощь бедствующему населению. В последний раз Толстой приезжал в эти края в 1883 г., тем не менее, и во время голода 1892 г. по его просьбе здесь побывали сын Лев Львович и биограф писателя П. Бирюков. Ими были организованны около двухсот столовых, в которых кормились десятки тысяч голодающих крестьян.

Впечатления о башкирах, полученные за время пребывания в самарских степях, а также вакханалия расхищения башкирских земель и лесов послужили Толстому материалом для создания ряда произведений, в том числе рассказов «Ильяс» и «Много ли человеку земли нужно».

В рассказе «Много ли человеку земли нужно» крестьянин Пахом, которому некий купец сообщает о возможности дешевой покупке земли у башкир, отправляется к ним с целью легкой наживы. Характерно и то, как купец описывает башкир: «Земли там не обойдешь и в год: все башкирская. А народ несмышленый, как бараны. Можно почти даром взять». Далее идет авторское описание их быта, в котором явно проступают черты толстовского мировоззрения: «Бабы кумыс болтают и сыр делают, а мужики только и знают – кумыс и чай пьют, баранину едят да на дудках играют. Гладкие все, веселые, все лето празднуют. Народ совсем темный, и по-русски не знают, а ласковый». Башкиры обрадовались приезду Пахома «свели его в кибитку хорошую, посадили на ковры, подложили под него подушек пуховых, сели кругом, стали угощать чаем, кумысом. Барана зарезали и бараниной накормили». А после того как он задобрил их подарками и чаем, они соглашаются продать ему столько земли, сколько он успеет обежать от восхода до заката солнца. Однако неумная жадность Пахома в итоге становится причиной его смерти.

Как видим, Толстой в данном рассказе, рациональному и алчному миру зарождающегося капитала противопоставляет традиционный, патриархальный мир народа, который, может быть, и выглядит отсталым и темным, но эта отсталость, в конечном счете, оказывается мудростью, которая одерживает верх над властью денег. По мысли писателя, традиционное общество (в данном случае башкирское), которое регулируется и живет на основе моральных ценностей, безмерно выше и гармоничнее, чем цивилизованный, разумно-рациональный, эгоистичный мир новой эпохи. Насколько действительность соответствовала этому образу? Как было показано выше, башкирское общество к этому времени было крайне неоднородным, в нем самом постепенно появлялись люди, которые уже жили ценностями утилитаризма, были ориентированы не на коллективные, а на индивидуальные цели. Тем не менее, исторически и морально Толстой был все-таки прав, поскольку как показало время, либеральная модель западной цивилизации привела мир, в конечном счете, к глубокому экзистенциальному кризису, к тотальному господству «общества потребления».

Поднятые великим писателем социально-философские проблемы, к сожалению, не потеряли своей актуальности и сегодня, когда с приходом в Россию капитализма вновь запустился болезненный процесс разрушения традиционного уклада жизни коренного населения Башкирии, заметно упал, особенно на селе, уровень его жизни. Когда трещат под топорами крупных компаний башкирские леса и скупаются новыми хозяевами жизни крестьянские земли… Конечно, все это протекает в несколько иной форме, чем было на рубеже XIX-XX вв., однако причины, породившие эти процессы, что тогда, что сегодня, безусловно, имеют одну и ту же социальную природу.