Желтый ангел De Bufo

Зову их в океаны,

И сыплю им в шампанское цветы.

А когда настанет утро, я бреду бульваром сонным,

Где в испуге даже дети убегают от меня.

Я усталый старый клоун, я машу мечом картонным,

И в лучах моей короны умирает светоч дня.

На башне бьют куранты,

Уходят музыканты,

И елка догорела до конца.

Лакеи тушат свечи,

Уже замолкли речи,

И я уж не могу поднять лица.

И тогда с потухшей елки тихо-тихо желтый ангел

Мне сказал: «Маэстро бедный, вы устали, вы больны.

Говорят, что вы в притонах по ночам поете танго,

Даже в нашем добром небе были все удивлены».

И, закрыв лицо руками, я внимал жестокой речи,

Утирая фраком слезы, слезы горя и стыда.

А высоко в синем небе догорали Божьи свечи

И печальный желтый ангел тихо таял без следа.

И все это неправда, маэстро Вертинский, вовсе не без следа тают ангелы – они оставляют отклик в душах. Я знаю, я сама улыбалась и плакала, глядя на ангела на сцене театра в гриме De Bufo в старинной бальной зале особняка на Октябрьской революции, 10.

Впрочем, ангел по спектаклю был один, но такой бережный, что стало ясно: все люди сутью ангелы. Это и было основным содержанием спектакля. А то, как артисты смогли это передать в спектакле «P.S.» – это действительно после сказанного тысячью слов миллионами проповедников, писателей, поэтов можно сделать только без слов.

Трогательно и проникновенно прожита каждая секунда на сцене. Спрессована талантом актеров в эти секунды целая жизнь каждого персонажа: и отчаявшегося гения, и дедушки-шахматиста (Никита Калмыков), и бабушки-книжницы с фотографией утраченного любимого (настолько пронзительный, что тут и пошли слезы почти у каждого в зале), отчаянно пытающейся приободриться серой мышки (Анастасия Гайнанова), и перебирающей чемодан с детскими и девичьими грезами страстной дамы (Ангиза Ижбулдина), а образ одинокой бессонницы, сурово считающей барашков с кнутиком в руках, смешит зрителей в голос. И к каждому приходит ангел, один и тот же, и все время разный, но неумолимо убедительный. Даже сумевшая обмануть его отчаянная душа, отпраздновав 100-летие, соглашается.

Удивительная метафора отношения к последнему рубежу небытия – этот фантастический спектакль сыгран без слов, одними эмоциями. Ничего подобного в Уфе я еще не видела – эмоциональный взлет после соприкосновения с чем-то настолько личным случился у каждого увидевшего воочию «постскриптум» жизни… Уровень философского обобщения складывался с каждым взглядом и жестом, все было оправдано: и утрированный грим, и балахоны, и минимализм декораций – полотна флизелина, надутые, как шарики, полиэтиленовые мешочки, сухая веточка-метелка в руках ангела как парафраз оливковой библейской ветви, олицетворяющей жизнь вечную.

газета «Истоки» /Статья от 01.11.2018г.