Обеими руками торчком

Сюжетные линии, которых тут множество, путаются, идут вкривь и вкось, внезапно обрываются. То же и с героями – их толпы, но все они серые и однообразные, абсолютно неразличимые. И судьба их не завидна во всех смыслах – очевидно, когда они надоедают автору, он сметает их с доски целыми горстями, как наша артиллерия анонимных украинских новобранцев под Бахмутом. Читатель остается в недоумении и раздражении. В итоге увлекательности в «Бронепароходах» не больше, чем в телефонной книге. Особенно на первых двухсот-трехсот страницах толстенного тома. Если выберешься из-под этой осыпи, дальше пойдет веселее. Но не слишком.

Беда еще в том, что эта вещь исполнена именно как сюжетная, «формульная». Поэтому никаких литературных качеств - язык, мысль, психология, исторические обобщения и все такое прочее – в общем, того, что позволяет говорить о художественности текста - у "Бронепароходов" не было и в авторской задумке. А приключения, повторю, не удались совсем. Круг замкнулся. Пароходы утонули, не отойдя и от причала. Тут еще и стиль..Решительно, поклонникам "Золота бунта" нелегко поверить, что "Бронепароходы" писал тот же автор. Вот к примеру: «До революции сложные взаимодействия речного флота с промышленностью и торговлей регулировали биржи и сами судокомпании, но большевики смело взвалили всё на плечи государства". Взято наугад, такое там идет страницами. Как вообще читать это? Но ведь и речевые характеристики персонажей кошмарны: "Эманьил Людьвигович считает, что надо пэрестраиваться под власт Совэтов. Потому я и здэс, дорогой". Да, это говорит кавказец. В литкружках учат, что так индивидуализировать персонажей не надо ни в коем случае. Что случилось с опытным автором?!

Беда и с пароходами, вынесенными в заглавие. Можно было бы, наверное, построить книгу на «отношениях» между ними. Но они столь же неразличимы и серо-многочисленны как персонажи люди. Что касается технических подробностей заунывно описанных пароходных боев на Каме (боев! Экшена!), то, сдается мне, Иванова просто съедят знатоки ретро-технологий. Что-то в подробнейших, скучнейших, а-ля дословно переведенный с немецкого технический каталог, деталях судостроения и судоводства даже и меня смущает. Но я всегда склонен прощать исторические неточности ради.... А ради чего, собственно? Впрочем, на последних 50 из 700 (!) страниц вдруг что-то начинает у Иванова получаться, вдруг появляются настоящие Урал, река, смерть, вот все это, за что мы его любим...Эпос, так сказать, на секунду высовывается - и прячется навсегда. Недоакунинщина продолжается.

Слабое утешение, что предыдущий ивановский историко-приключенческий опыт "Тени Тевтонов" еще хуже (но быть лучше катастрофических "Теней" совсем несложно).С известной натяжкой, из "Бронепароходов" можно сделать сериал. И то перекроив сначала. Но публиковать это сырое тесто под видом книги? Непонятно, зачем. Теперь о политике. Алексей Иванов в Гражданской войне, конечно, на стороне белых. Чекисты у него сплошь уроды и бухие отморозки-садисты. Впрочем, есть таковые и среди белых. Я и говорю, что они все неразличимо-однообразны. Не это беда, а то, что о политике герои говорят так: отец-дочери вещает "Ты права, Катюша. И я впечатлён твоим знакомством с марксизмом. Да, социал-демократы оказались подлее, чем мы думали. Они ловко использовали пролетариат для расшатывания режима. И мобилизация деклассированного сословия для классовой борьбы означает их стремление к абсолютной власти, а вовсе не к демократии".

РЕЗЮМЕ: А впрочем, как это ни грустно, удач у Иванова, последнее время больше запомнившегося своими оппозиционными заявлениями не было со времен (полуудачного тоже) "Тобола". Но, конечно, есть у «Бронепароходов» и поклонники. Вот критик Галина Юзефович, пожурив-таки книгу за «дребезжание», хвалит финал, над которым она (цитата) «чуть не заплакала». Финал меж тем таков. "Стешка взяла младенца обеими руками торчком (так!!! – МГ) и показала ему всё, что есть вокруг.
— Смотри, дитя, на божий мир, знакомься. Это солнышко светит. Это река блестит. Это люди. Это пароход".

Да, можно и заплакать. То ли от радости, что скучный том прочтен, то ли от сочувствия к писательской неудаче.

Источник