Групповой портрет неопределенной, но легко узнаваемой, личности

Город Уфа расположен к востоку от Казани. Стоит он с шестнадцатого еще века на реке Белой, а назван по названию реки Уфа, которая меньше и уже, и которая в Белую впадает.

В Уфе оно всегда так, видимо. Что весьма импонирует моему чувству юмора – но мне легко издалека судить, а вот самим уфимцам как?

А по-разному.

Православные церкви Уфы похожи на мечети, а мечети на пресвитерианские церкви колониального периода.

Кирпичное здание Башкирского Оперного Театра построено в 1920-х годах, при Советской Власти, но при этом стиль постройки – классицизм, опоздание полувековое, а результат напоминает особняк провинциального дворянина, если стоять близко к фасаду и не видеть купол над сценой.

Зрительный зал рассчитан на семьсот человек, в два с половиной раза меньше мировых и российских стандартов того времени, то есть заранее решили, что либо исполнители будут петь и играть бесплатно, из чистого энтузиазма, либо цены на билеты будут в два с половиной раза выше, чем в Ла Скала.

Долгое время над главной лестницей фойе, по центру, помещался крупнокалиберный бюст Карла Маркса с окладистой бородой, возможно потому, что Маркс любил оперу, особенно в исполнении башкирских певцов и оркестрантов, а окладистые бороды были в его время в большой моде.

Когда население города перевалило за миллион, власти начали планировать строительство метро. Планирование заняло несколько десятилетий, несколько раз отменялось, снова возрождалось, и кончилось утверждением проекта скоростного трамвая – вместо метро. По уже существующим трамвайным рельсам. Специальный такой трамвай, резвый, и при этом на поворотах не сойдет с рельсов и не перевернется, так устроен. Проект находится в стадии осуществления по сию пору.

Главная улица Уфы – улица Ленина. Именем Ленина также названа главная площадь. Почему Ленина? Ну а кого же. Не Робеспьера же.

Хоккейный клуб Уфы называется «Салават Юлаев» и вызывает своим существованием неприязнь многих уфимцев. Не к народному герою, а именно к клубу. Не очень понятно, почему.

Кстати, об уфимцах.

Демографически они состоят в основном из русских, башкир, и татар, и одного из них, уфимцев, зовут Айдар Хусаинов, и вот он недавно издал книгу о своих земляках.

А надо сказать, что Хусаинов – поэт, а поэты к своим землякам относятся, как правило, по-разному. К женщинам порою благоволят, пусть и выборочно, а к мужчинам – как-то так … часто не особенно тепло … Впрочем, по-разному.

Книга называется «Анти-Бусидо» с подзаголовком «Путь Уфимца» и пояснением «афоризмы на каждый день». При этом набором афоризмов она не является, не думайте. Поэты умеют, но не любят, создавать афоризмы ради афоризмов, для них это слишком неромантично.

Это, скорее, собирательный, любовно выполненный портрет «среднестатистического земляка» образца Милости Божией 2000-ого года. Чуть раньше, чуть позже. «Наш уфимский ответ умничающим самураям».

В написанном профессором архитектуры Константином Донгузовым предисловии отмечается, что, де, «такими», т.е. как они показаны в книге, уфимцев сделали годы девяностые и нулевые. И, понятное дело, теперь оно всё по-другому и весьма мило и элегантно.

Очень может быть. Почему нет. Только вот многие черты, отмеченные в собирательном портрете, настолько узнаваемы, что, понятное дело, речь тут вовсе не только об уфимцах рубежа веков.

И вовсе не всякий уфимец обладал во время оно всеми этими чертами. Ну вот, к примеру, я подозреваю, что ни сам Хусаинов, ни, опять же, Ильдар Абдразаков, оперный бас, не соответствуют афористическому этому портрету, несмотря на то что я слышал Абдразакова в роли Мефистофиля в «Фаусте», и он весьма эффектно роль эту исполнял, и уфимская его долговязость нисколько его не стесняла, скорее наоборот.

Не только об уфимцах – но и не всякий, к примеру, варшавянин или парижанин, обладает описанными в книге чертами сегодня. В смысле – всеми этими чертами. А вот некоторыми, и часто многими – сколько угодно.

Некоторые афористические штрихи у Хусаинова в книге едкие, иные саркастические, и – не подумайте – многие весьма комичны несмотря на легкую поэтическую грусть. Намеренную или нет – затрудняюсь сказать. У поэтов так случается – пишет человек меньше, чем знает, а получается больше, чем задумал. И, разумеется, тут и там сквозит артистическое, снобистское раздражение, сродни знаменитому пушкинскому «… черт догадал меня родиться в России с душою и с талантом!» Ну и, разумеется, лермонтовскому «Люблю отчизну я, но странною любовью». Лорд Байрон предпочитал жить где угодно, лишь бы не в Англии, а уж что говорил о немцах Рихард Вагнер – при дамах не повторишь.

Не, ну правда, речь тут вовсе не только об уфимцах.

Ну, к примеру. Вот вполне узнаваемый нью-йоркер:

«112. Уфимец сразу понимает, что хотел сказать собеседник, и прерывает его».

Вот москвич:

«140. Уфимец не слушает собеседника, поэтому всегда переспрашивает».

Вот тип, распространенный во всех городах мира, я думаю (я заржал):

«145. Уфимец потакает самому себе».

Вот житель любого южного провинциального города:

«190. Стоит выказать уфимцу уважение, как он начинает разговаривать свысока».

А вот мир театра и кино, во всей красе, любимый Мольером, Островским и Булгаковым, и ими же люто ненавидимый:

«199. Уфимец помнит только обиды.

  200. Уфимец сразу переходит на личности.

  201. Уфимец не нуждается в доказательствах».

Исключения бывают, но в основном человек, посчитавший, что он не дуб, чтобы всю жизнь торчать там, где родился, узнается в этом афоризме:

«216. Уфимец становится патриотом родного города, когда уезжает из него».

Девушка, закончившая не самое захудалое учебное заведение и занимающая высокое положение в какой-нибудь фирме – к радости и гордости всей её, классическим образованием не обремененной, семьи:

«223. Все, чего добился уфимец, он добился сам. Во всех неудачах виноваты другие».

Не думаю, что есть на свете люди старше десяти лет, коим не знаком этот персонаж (тоже любого возраста):

«296. Оскорбив человека, уфимец начинает его упрекать: «Ты что, обиделся, что ли?»»

… Есть такой тип человека – женщин там больше, чем мужчин, но ненамного – придя, например, в обычный музей со стандартным набором картин и статуй, от Ренессанса до наших дней, человек этот, равнодушно водя взглядом по мировым шедеврам, вдруг находит какой-то совершенно пустяковый предмет, какое-то дурацкое блюдце с кривым узором, и начинает долго его рассматривать, иногда восхищенно междометизируя. Таких много в богемной среде. Объяснение Хусаинова:

«319. Уфимца восхищает только посредственность».

Ну, хорошо: жанр: собирательный литературный портрет. Уфимца.

Хорошо, что не с меня срисован. Можно позубоскалить и позлорадствовать.

Можно. Но ежели снова вспомнить, что автор поэт, и что произведение поэта часто больше и шире, чем автор задумывал, то, что же получается, хмм … Ну вот ежели, к примеру, в зеркало посмотреть?

Нет, понятно, что никакие из этих штрихов нам (т.е. читателю) не подходят совершенно, это «не про нас» – и это прекрасно. Это про уфимцев.

А если честно? Может, некий читатель, вполне себе порядочный, уважаемый, добрый, покладистый человек – читает и, примеряя на себя, думает – нет, вроде бы ни в чем таком я не замечен, но … позывы? … были? … и есть?! …

То бишь, ко всему вышесказанному следует добавить, что книга эта – она еще и о первородном грехе. В понимании Блаженного Августина.

Вот, когда Августин был пацан, в школу ходил, приходилось ему и его друзьям всякий день путешествовать мимо яблоневого сада, кому-то принадлежащего. Кормили Августина и его друзей замечательно и дома и в школе, в дополнительных вкусняшках они не нуждались нисколько, но очень хотелось – именно перелезть забор, нарвать этих яблок, не им принадлежащих, и убежать.

Они так и поступили. А яблоки потом оказались невкусные, и они скормили их свиньям.

На основании чего Августин делает вывод, что люди в принципе склонны делать зло. Зло манит сильнее, чем добро. Соблазнительно оно. Ибо все мы мечены Первородным Грехом, отступлением от воли … и от любви … Всевышнего.

И всякий найдет в книге Хусаинова знакомые черты. Может и не поступал так, и не говорил, и не мыслил – но подспудно наверняка хотелось. А мы сдерживаемся. Прилагаем духовные усилия. И – не поступаем так, и не говорим так! И вообще мы почти святые, чего уж греха таить.

Ежели помните, в «Бытии», первые слова Адама после потребления запретного плода, обращенные к Богу:

–  Это всё она, Ева. Она меня подговорила.

Видимо, Адам был уфимец. Хоть и не пел в опере.