Кто ясно мыслит, тот ясно излагает

«Дирижёр – человек, который стоитна защите наследия композитора и его достоинства…» Даже самые преданные зрители, наслаждаясь звучанием симфонического оркестра, не всегда имеют представление о том, какой именно за всем этим стоит труд, какие преграды приходится преодолевать дирижёру и музыкантам. Об особенностях закулисной работы нам рассказал Азамат Хасаншин – кандидат искусствоведения, доцент, композитор, член Союза композиторов России и Башкортостана, с ноября 2020 г. – дирижёр и руководитель Молодёжного симфонического оркестра Республики Башкортостан.

– Одна из наиболее распространённых проблем заключается в том, что большая часть процесса обучения музыканта мало чем способна помочь им в дальнейшей деятельности в качестве оркестранта, в оркестровом исполнительстве. Бесспорно, в спецклассе и классе ансамбля студенты вуза достигают достаточного профессионального мастерства в области сольной и ансамблевой программы, основательно развиваются в области исполнительской формы. На госэкзаменах студенты вместе с концертмейстером исполняют сложнейшие концертные произведения. От них требуется не только воспроизвести музыкальный текст и показать владение техническими возможностями исполнения, но и передать художественный образ, продемонстрировать свою музыкальность и др. Но именно в этом как раз и заключена будущая основная проблема – при попадании в профессиональный оркестровый коллектив всё то, что культивировалось в спецклассе вуза (передача художественного образа, музыкальность и др.) в первые годы перестаёт иметь существенное значение. Вчерашний студент вуза внезапно осознает, что дирижёр и концертмейстер (руководитель группы) предъявляет к ним совершенно иные и при этом очень жёсткие требования (вместо размытой «музыкальности и художественности») – требования чистоты строя, точной читки с листа, выдержки (что предполагает напряжённость внимания оркестранта в течение всего времени репетиции), умение подчиняться ради общего художественного результата, требование самостоятельно изучать и сдавать огромные объёмы нотного текста и др. Безусловно, эти качества невозможно воспитать в спецклассе вуза. Поэтому совместная игра в группе сразу же начинает вызывать серьёзные трудности у инструменталистов, только что окончивших музыкальный вуз (если предмет «оркестровый класс» в нём не был поставлен на должном уровне). Я считаю, что оркестровому и ансамблевому исполнительству необходимо начинать обучать с самых ранних классов музыкальной школы, поскольку требования к оркестрантам с каждым годом только растут и будут увеличиваться в дальнейшем. И от того, чем раньше молодые инструменталисты будут приучаться к нелёгкому, но благородному труду оркестрового музыканта – зависит не что иное, как сама отечественная традиция оркестрового исполнительства! К сожалению, в России (за крайне редким исключением) отсутствуют детские и юношеские симфонические оркестры, где бы осуществлялось предварительное обучение, «введение в оркестровую специальность». Большинству ссузов просто не хватает необходимого количества студентов для создания симфонических оркестров (а на оплату иллюстраторов – приглашённых профессиональных оркестрантов – чаще всего банально нет денег). Но приходить в вузовский оркестр выпускник ссуза должен, уже имея как минимум четыре года оркестровой практики! В реальности же этого не происходит. В ссузах не хватает достаточного количества инструменталистов (особенно музыкантов-духовиков), чтобы сформировать полноценные группы и их сбалансированность, а также практически отсутствуют профессиональные дирижёры, которые могли бы подготовить студентов для вузовского оркестрового класса. Всё вышеперечисленное приводит к тому, что студент, поступая в вуз, в большинстве случаев вынужден постигать оркестровое мастерство «с нуля». Но вузовские требования предполагают уже освоение профессионального репертуара – непростого и в техническом, и в художественном отношении. На студента обрушивается непосильная задача за пять лет обучения освоить программу, включающую русскую и зарубежную классику, отечественную и национальную – иначе говоря, к нему предъявляются требования «объять необъятное». И для того, чтобы выпускник вуза приходил в профессиональный коллектив, уже готовым решать самые сложные музыкальные задачи, уже владея так называемыми «оркестровыми трудностями» и будучи знакомым практически со всем классико-романтическим репертуаром (а также имея представления о ключевых произведениях музыки Модерна и Постмодерна) – от него требуется высочайшая степень самоорганизованности! Это обстоятельно вновь возвращает нас к рассуждениям о необходимости начинать обучение молодого оркестранта (и воспитание его самообразования как непременную часть) с самых ранних классов музыкальной школы.

Возможна ли «идеальная интерпретация» сочинения?

Чем отличаются «аутентизм» и «воссоздание» музыкального произведения?

До какой степени пластичен музыкальный текст?